Лежал головой на железе, хватал ртом воздух и хрипел:
— Только я вышел, как танк... Из-за деревьев. С крестом... Кажется, не заметили. Надо спасать деньги...
— Какие тут деньги,— с горечью проговорил милиционер.— Как бы -самим не загудеть к праотцам... Пришло время, Петр Иванович, и о себе подумать. Мы ведь честно, но такое положение...
— А деньги?—Петр Иванович посмотрел на него с недоумением..
— Деньги уничтожить надо,— сказал милиционер.— Не оставлять же врагу. Сжечь надо деньги...
— Деньги сжечь?!— на бледном и потном лице Петра Ивановича появился ужас.— Это немыслимо! Вы понимаете, что говорите?! Тут бюджет целого города... А вы со спичкой...
— Спичкой не возьмешь,— хмуро усмехнулся милиционер.—Бензином следует облить... чтоб и машина сгорела.
— Да кто вам позволит?— с возмущением воскликнул Петр Иванович.— Не для этого мне государство доверило... И вообще, как вы смеете такое предлагать? У вас же есть оружие! В конце концов, вы милиционер — военный человек. Вы обязаны драться! Шура, где мой наган?
— Дурная смерть,— произнес милиционер.— В моей стороне тоже фашисты. Подмоги нечего ожидать. А главное, гроши им достанутся.
— Да в какой это стране деньги жгут?!—с болью прошептал Петр Иванович и отвернулся.— Это же конец света...
— Ничего, новые напечатаем,— милиционер достал из кабины ведро и стал сливать бензин.
Петр Иванович отошел в сторону и сел под деревом, опустив голову на ладони.
Скользя по глине, милиционер подошел к кузову и Езмахнул ведром, чтобы плеснуть бензин.
— Стойте!—закричал Петр Иванович и, вскочив налоги, подбежал к машине.— Я сам... я обязан все сам. Я материально ответственное лицо...
Он взял ведро и поставил его рядом с собой.
— Идите,— махнул он рукой Шуре и милиционеру.—Я вас догоню...
Но они не двинулись с места. Шура, не отрываясь, глядела на него. Он стоял, выпрямившись, рваная стеганка не сходилась на груди. Узкоплечий, с руками, торчащими из коротких рукавов, сейчас Петр Иванович, казалось, забыл, что хотел сделать. Затем он вдруг медленно потер лицо ладонями, посмотрел на машину, и по губам его скользнула тоскливая улыбка. Взял ведро, ;подошел к полуторке, вылил бензин в кузов. Отбросил ведро. Оно плюхнулось в лужу. Петр Иванович достал из кармана коробок и начал чиркать спичками, прикрывая их стенкой из пальцев. Когда огонек разгорелся, он швырнул спичку, стал пятиться спиной, не сводя- глаз с кузова машины.
Пламя пыхнуло, качнув на брезентовых петлях дощатую дверь. Пожар охватил машину сразу. Языки огня обняли деревянную будку, мгновенно спалив толевую крышу. Запахло краской. Она поднималась пузырями, словно обожженная кожа. Полуторка горела, как высокий костер;
в ней что-то. трещало, падало, взлетали искры. Затем будка рухнула, и дымящиеся головешки полетели на землю, шипя в грязи. Стали видны мешки с деньгами. Это была большая куча, охваченная огнем. В ней корежились бумажные стопки. Сдуваемые потоком воздуха и языками огня, ассигнации взлетали, кружились, косо скользили по куче и вспыхивали на лету, превращаясь в жесткий пепел, который выпадал из. пламени, оседая серым инеем на траве и деревьях.
Милиционер нашел, длинную палку и ковырнул ею горящий холм. Он стоял у костра, деловито ворошил его, отворачивая лицо от жара. Шура. посмотрел а на Петра Ивановича. Тот прислонился к стволу ели, вздернув узкие плечи.
— Пошли, Петр Иванович,— сказала Шура и тихонько потянула его за рукав.— Чего тут стоять...
Он не посмотрел на нее, только судорожно, передохнул и зашагал.следом, не выбирая дороги. Милиционер догнал их. Лицо у него было красное, с блестящими глазами, от шинели пахло дымом...
Шли они целый день. Снова заморосил- дождь. Воздух был холодным, он клубками бился у открытых ртов. Милиционер шел впереди. За ним Шура, в конце плелся Петр Иванович. Натянув на голову стеганку, сгорбившись, он с безучастным видом волочил по грязи ноги. Иногда двое ожидали его. Петр Иванович подходил к ним и молча, останавливался, не поднимая от земли глаз.
— Ты не заболел, Петр Иванович?-— спросил милиционер. Тот покачал головой и не ответил.
Они шли дальше.
Казалось, тучи хотели опуститься на землю. Лохматые, тяжелые, они медленно плыли; переполненные градом и снегом, провисали, как коровье вымя, касаясь горизонта сосцами далеких больших дождей...
— Мы идем за тучами,— однажды сказал Петр Иванович. Он стоял, запрокинув голову. Капли разбивались о его лицо.—Когда мы придем, вы меня арестуете,— он посмотрел на милиционера и криво усмехнулся.— Я же преступник...
— Вы словно тронулись,—с обидой ответил милиционер.— Могут быть безвыходные положения?
— А чем докажете, что оно было таким?..— Петр Иванович снова поднял голову, языком слизывая с губ капли.
Милиционер только махнул рукой и пошел дальше.
— Почему идем за тучами?— с тревогой спросила Шура.— Они сами по себе, мы сами...
— Я так жить не могу,— вдруг тихо сказал Петр Иванович и смущенно развел руками. Шура смотрела на его осунувшееся лицо, ожидая продолжения. И он, отвернувшись, закончил нерешительным голосом.— Во всем должна быть логика... Даже смерть целенаправленна. Она расчищает дорогу жизни. Уничтожая одно, мы, расчищаем место для другого. В конце концов, логику можно увидеть в самом не поддающемся расшифровке случае!.. У нас вся семья по финансовой части. Папа, мама... Нас научили мыслить конкретными категориями...
Шура слушала его, не перебивая. Она мало понимала, его несвязный, взволнованный рассказ, но чувствовала, что сейчас перебивать нельзя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73