У тебя был чистый перелом и ты был слишком слаб
сначала, чтобы двигать рукой, поэтому у меня есть надежда на
благоприятный исход.
- Ну, по крайней мере, это не та рука, в которой я держу
меч.
- Ты все еще думаешь о Родри?
- Не глупи, травник,- Куллин посмотрел в окно,- Джилл
жива - и это все. А мне надо немного окрепнуть перед дальней
дорогой, хорошо питаться.
Невин почувствовал странную острую боль сочувствия к
своему старому врагу, вся жизнь которого зависела от того, как
он умел владеть мечом и щитом. Сломанную кость было очень
трудно восстанавливать, даже для того, кто, как Невин, имел
большой опыт и знания - просто потому что полоски материи и
кроличьи шкурки прилипали, а шины не держали перелом
совершенно неподвижным.
- Ну,- произнес наконец Невин,- по крайней мере, у тебя
впереди еще целая зима. Родри обязательно приютит тебя до
весны.
- Правду говоришь. Наш молодой лорд оказывает мне
слишком большие почести. Ты тоже здесь останешься?
- Да.- Невину хотелось добавить: - И я очень правильно
сделаю.
Он знал, что будет нужен здесь. Скоро суровая зима Элдифа
запрет их здесь всех вместе и он сомневался в том, что Джилл и
Родри сумеют скрыть свою любовь. Кроме того в них все жила
память о тех страстях, которые они питала друг к другу жизнь за
жизнью и теперь она всплыла и находилась так близко от
поверхности в их умах, что они просто нашли ее, но думали, что
она новая. Даже если Куллин не сможет держать щит, он все
равно будет опасным в поединке с Родри, тем более что по
суровым законам Элдифа отец вправе убить человека, который
обесчестил его дочь.
Армия оставалась в крепости Бруслин несколько дней -
чтобы похоронить убитых и дать раненым отдохнуть перед
длинной дорогой домой. Джилл понравилось, что Родри
несмотря ни на что, приказал похоронить Лослейна в отдельную
могилу вместо того, чтобы похоронить его вместе с другими
повстанцами. Но тогда все, что делал Родри нравилось ей, как
будто он был богом, спустившимся погулять среди смертных.
Воспоминания о ночи, проведенной в его объятиях, часто
посещали ее. Вместо того, чтобы утолить ее голод по нему, они
приводили к худшему - как будто добавлялось масло в огонь.
Джилл выполняла свое обещание и старалась избегать Родри. Ее
не покидала еще одна мысль: что, если отец узнает? Наконец
настало то утро, когда они должны были возвращаться в Форт
Гвербин. Оседлав своего коня, Джилл пошла попрощаться с
Адерином и эльфами, которые спешили в свои края, радуясь, что
скоро покинут эти земли.
- Послушай, Джилл,- сказал Калондериэл,- если когда-
нибудь тебе надоест Элдиф, езжай на запад и найди нас. Лесные
жители покажут тебе дорогу.
- Спасибо,- ответила Джилл,- правда я была бы рада
увидеть вас всех снова.
- Может быть, когда-нибудь ты и будешь радоваться
встрече,- сказал Адерин.- Ну а если нет - вспоминай обо мне
время от времени, и я буду делать тоже самое.
Когда они сели на коней, Джилл почувствовала, что слезы
текут по ее щекам. Она никогда еще не встречала людей, которые
бы так быстро и так сильно понравились бы ей.
- Когда-нибудь я поеду на Запад,- подумала она,- когда-
нибудь.
Все же на сердце у нее чувствовался холодок из-за того, что
она знала, что это "когда-нибудь" будет очень не скоро, если оно
вообще наступит. Она подождала на краю лагеря, когда они
совсем скроются из вида и вернулась назад, заняв свое место в
колонне, в голове которой Родри ожидал ее.
В тот день, когда армия-победительница вернулась в Форт
Гвербин, Куллин сидел возле окна, из которого ему хорошо были
видны двор и ворота. День был ненастным. Бесконечно моросил
дождь. Двор был чистым и блестел, как поверхность металла. Из
окна дул холодный ветер, но Куллин не отходил от него, пока не
увидел наконец, как они въехали - люди, завернутые в шерстяные
плащи. В голове колонны он увидел Джилл, ехавшую золотом
западном охотнике. Облегченно вздохнув и улыбаясь, Куллин
оперся о подоконник и наблюдал за тем, как они спешились,
бросив поводья слуге и бегом побежала к башне. Куллин закрыл
деревянные ставни, не сомневаясь в том, что она бежала, чтобы
увидеться с ним. Всего через несколько минут она открыла дверь
и остановилась, переводя дыхание, в дверном проеме.
- Что ты наделала? - сказал Куллин,- все время наверх
бежала бегом?
- Да. Если ты собираешься поколотить меня, я хочу, чтобы
это было здесь, наверху.
Куллин рассмеялся и протянул к ней свою здоровую руку.
- Я еще слишком слаб для того, чтобы побить тебя,-
произнес он.- И мне даже не хочется этого делать. И я так рад
видеть тебя живой.
Она села рядом с ним. Куллин крепко обнял ее, несмотря на
то, что было больно рану на боку. Он поцеловал ее в лоб. Джилл
улыбнулась ему лучезарной улыбкой.
- У твоего старого отца болит голова все эти дни, моя
дорогая,- сказал Куллин.- Так моя девочка получила плату за
работу в тот день, да? Я видел лошадь на которой ты приехала.
Это что, подарок Командующего?
- Да,- улыбнулась ему Джилл,- и после боя я сидела во
время обеда во главе стола для знати.
- Теперь послушай меня, моя маленькая чертовка,- Куллин
нежно прижал ее к себе,- я предупреждаю тебя, что если ты хотя
бы заикнешься о поездке на войну, я поколочу тебя так, что ты не
сможешь сидеть на коне.
- Не волнуйся так об этом папа,- ее улыбка сразу исчезла.-
Это, конечно очень приятно сидеть вот так рядом с тобой и
рассказывать тебе о своей победе, но я не хочу больше ехать на
войну!
- Ну и хорошо. Я полагаю, ты все увидела и сделала для
себя вывод. Это очень тяжелый путь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155