Если эта засуха будет продолжаться
слишком долго, будет поздно спасать урожай.
Рано утром, когда в воздухе еще была прохлада, Невин
вернулся в крепость, чтобы предложить свои товары госпоже
Кабрилле. Она приняла его в женском зале. Вся ее прислуга
собралась посмотреть, что этот странствующий травник может
предложить. Раскладывая пучки трав, аром ические шарики
косметические препараты на столе, Невин украдкой изучал
каждую женщину. Он уже почти потерял надежду, когда в зал
через боковую дверь вошла молодая женщина и подошла к
толпившимся у стола. Ее иссиня-черные волосы выглядывали из-
под косынки. Несмотря на изменения в ее лице и цвете волос,
Невин мог думать о ней только как о Брангвен.
- Это наша Лисса,- сказала госпожа Кабрилла,- жена
барда.
Невин недоумевал, почему он был таким глупым, когда
думал, что его судьба решит эту задачу без помарок. Он
поклонился Лиссе и пробормотал какой-то комплимент, на что
она ответила улыбкой. Когда их глаза встретились, он увидел,
что она узнала его: внезапная вспышка радости в ее темно-
голубых глазах, затем замешательство, потому что ей, конечно,
было удивительно, почему она была так рада видеть этого
старика. Эта вспышка радости была намного большей, чем
Невин ожидал. Он был согласен вынести самые трудные
испытания Судьбы.
В дубовой роще на окраине деревни священники приносили
лошадь в жертву богам. В назначенный день перед заходом
солнца жители деревни и домочадцы лорда вы роились у
деревенского к одца, образовав нестройную процессию. Лорд
Мароик торжественно опустился на колени перед Обином,
высшим жрецом, и передал ему поводья роскошного белого
жеребца. Молодые жрецы украсили поводья ветками омелы,
затем Обин повел лошадь. Когда началось песнопение, она
вскинула голову и заржала, предчувствуя свою Судьбу. Обин вел
коня под тихие медленные звуки песни. Лорд Мароик поднялся с
колен и пошел за ним, затем последовали остальные. Процессия
вошла в рощу, наполненную длинными лучами солнечного света
и подошла к алтарю, находящемуся в центре. Так же, как и в
храме, этот алтарь был вырезан из грубо обработанного камня.
Дрова для костра лежали наготове, перед алтарем. Пока Обин
подводил коня, молодые жрецы прошли вперед и ударяя кремнем
об сталь, зажгли костер. Обин смотрел на костер, прищурив
глаза: если огонь загорится плохо - день неблагоприятный и
жертвоприношение будет отменено. Если пламя вспыхнет ярко и
сильно, тогда толпа опустится на колени. Гверан отошел назад, к
краю колодца. Так как с ним был Адерин, он хотел быть
подальше в тот момент, когда конь будет встречать свою судьбу.
Когда песнопение заунывно возобновилось, Адерин повернулся и
посмотрел на толпу. Мужчины с одной стороны, женщины и
дети - с другой, все, кто жил в радиусе двадцати миль, были
здесь, чтобы просить богов спасти урожай. Посмотрев на
женщин, Гверан увидел, что Лисса и Каса отвернулись. Акерн
уснул у матери на руках. Когда пламя вспыхнуло, песнопение
набрало силу и зазвучало во весь голос.
- Папа,- прошептал Адерин.- Это ведь бесполезная трата
такой хорош лошади.
- Тише,- прошептал Гверан.- Во время ритуала не
разговаривают.
- Но ничего не должно случиться до полной луны.
Когда Гверан пригрозил, что отшлепает, Адерин умолк.
Молодой жрец взял поводья настороженного коня у Обина,
затем тот подошел к алтарю, поднял свои руки высоко над
головой и стал просить Богов о милости. Его голос нарастал и
набирал темп, все выше и выше, пока о наконец не закричал в
великих рыданиях мольбы. Молодой жрец подул в медный
рожок, издавая древний звук времен Рассвета. Затем все смолкло.
Обин достал бронзовый серп из-за своего ремня и приблизился к
лошади, в ужасе вскинувшей голову. Когда медный рожок звучал,
лошадь метн ась назад, но брон вый серп ярко блеснул в свете
костра. Лошадь пронзительно з жала, пошатнулась, стекая
кровью, и опустилась на колени. Адерин громко заплакал,
Гверан взял его на руки. Он отвернул лицо ребенка, уткнув его в
свою отцовскую рубаху. Он сам отвел глаза, когда жрецы начали
разрезать лошадь длинными бронзовыми ножами. Со времен
своей учебы Гверан знал, что во времена Рассвета в жертву
приносили человека, и что, принося в жертву эту лошадь, люди
просили богов о милости. Но оттого, что он знал это, ему не
стало легче смотреть на работу жрецов, руки которых были по
локти в крови. Напоследок Обин отрезал кусок мяса и завернул
его в толстый пласт жира с лошадиного бедра. Под монотонные
нескончаемые звуки песнопения он положил это подношение
богам в огонь. Жир зашипел, пламя вспыхнуло, дым окутал
костер.
- Великий Бел! - прокричал Обин.- Смилуйся!
- Смилуйся! - вздохнула толпа.
Молодой жрец затрубил в рожок. Все закончилось и Гверан
теперь мог увести плачущего ребенка. Адерин громко рыдал,
Гверан высоко поднял его, поручив внимательно посмотреть
вокруг, чтобы разыскать в толпе Лиссу. Адерин увидел Невина,
который стоял возле дерева и с печальной улыбкой наблюдал за
пламенем, горящим перед алтарем.
- Ну, ну, успокойся, Аддо,- сказал Невин, перестав
улыбаться.- Теперь уже все. Жаль, конечно, но бедное животное
мертво, оно уже отмучилось.
- Это ничего не даст,- всхлипнул Адерин.- Это не принесет
ничего хорошего.
- Не даст,- сказал Невин.- Но что сделано, то сделано. Ты
лучше не говори здесь так, люди могут услышать. Они до ны
думать, что то поможет.
Постепенно ерин успокоился и вытер слезы рукавом.
Гверан поцеловал его и крепко обнял, держа его на руках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155