Он - чудо,
говорили все фермеры, и половина из них считала, что ему
должно быть около восьмидесяти. Но никто не знал о настоящем
чуде, а именно, что ему было около четырехсот лет и что он был
величайшим знатоком Двуумера, каких знало королевство.
Этим обычным летним утром Невин выехал в луга в
поисках успокаивающего корня. Он выкапывал растение
металлической лопатой и белые цветки при этом танцевали на
тоненьких стебельках. Солнце светило очень жарко. Он немного
отдохнул, сел на коня и вытер лицо старой тряпкой, служившей
ему полотенцем. В этот момент он увидел пророческое видение.
Два жаворонка разорвали покрывало тишины над лугом
песней душераздирающей красоты. Это был их боевой клич. Два
самца взмыли ввысь, кружась и преследуя друг друга.
Однако пока они дрались, самка, которая была наградой
победителю, поднялась из травы и равнодушно улетела прочь. С
холодной властью пророческих познаний Невин знал, что вскоре
он будет свидетелем схватки двух мужчин за обладание
женщиной, но ни одному из них она не будет принадлежать.
Она переродилась...
Где-то в королевстве она была только что появившимся на
свет младенцем, лежащим на истощенных материнских руках.
Смутно ему представилось видение: прекрасное молодое
материнское лицо, омытое потом при родах, но улыбающееся
младенцу, лежащему у нее на груди. Когда видение поблекло, он
соскочил на землю в явном возбуждении. Лорды Судьбы были
добры. Это видение было послано ему как предупреждение о
том, что где-то в огромном пространстве королевства Девери
она ожидала его для того, чтобы исполнилось его пророчество.
До тех пор, пока она еще ребенок, он может найти ее и
предотвратить суровые обстоятельства, которые не позволят ему
распутать их переплетенные в клубок судьбы. Теперь, возможно,
она вспомнит и уступит ему. Возможно. Если он найдет ее.

Кергонеи, 1052
Юный глупец говорил своему учителю, что готов платить
страданием, только бы познать Двуумер. Почему он был
глупцом? Потому что тот, кто знаком с Двуумером, даже не встав
на эту стезю, уже заплатил и платит, и платит снова...
"Тайная книга Кадваллона Друида"

Приближались серые сумерки. Шел холодный моросящий
дождь. Джилл посмотрела на небо и ей стало страшно оставаться
во дворе. Она быстро подбежала к поленнице и начала
беспорядочно набирать в охапку ветки. Серый юркий
длинноносый гном сидел на большом пне и скалил зубы,
наблюдая за ней. Если Джилл роняла ветку, он тут же
подхватывал ее и не хотел ни за что отдавать.
- Тварь,- рассердилась Джилл.- Ну и забирай!
Рассердив ее, Гном исчез с клубами холодного воздуха.
Вытирая слезы, Джилл быстро пересекла грязный двор и
подошла к круглой каменной таверне. Полоски яркого света
были видны вокруг деревянных ставень.
Держа ветки в охапке, она спустилась вниз по ступенькам и,
поколебавшись немного перед дверью, проскользнула в комнату.
Перед маминой кроватью стояла на коленях жрица в
длинном черном платье. Когда она посмотрела вверх, Джилл
увидела голубую татуировку растущей луны, которая покрывала
половину ее лица.
- Подбрось немного веток в огонь, дитя,- произнесла
жрица,- надо побольше света.
Джилл выбрала самые тоненькие и самые просмоленные
ветки и осторожно поднесла их к огню, горевшему в очаге.
Пламя вспыхнуло, заискрилось и тени заплясали по комнате.
Джилл села в углу на покрытый соломой пол и стала наблюдать
за жрицей. Мама лежала очень тихо, ее лицо было мертвенно
бледным, по нему сбегали большие капли пота. Жрица взяла
серебряный кувшин с травяным настоем и поднесла его к
маминым губам. Но у нее начался такой сильный кашель, что она
не смогла сделать и глотка. Джилл судорожно прижала к себе
тряпичную куклу Хелеф. Ей захотелось, чтобы кукла ожила и
заплакала, тогда бы Джилл пришлось утешать ее и самой
держаться храбро.
Жрица поставила кувшин, вытерла мамино лицо, а потом
начала молиться шепча на древнем языке святых слова, которые
знали только священнослужители. Джилл тихо помолилась,
прося Древних Богов Луны оставить маму в живых.
Макин нерешительно вошел в дверь и стоял в ожидании.
Его толстое, пухлое лицо было озабоченным. Грубые руки
теребили низ льняной рубахи. Макин был владельцем этой
таверны и позволял маме, работавшей здесь прислугой, жить
вместе с Джилл в этой комнате. Ожидая, когда жрица закончит
молитву, он потянулся и почесал лысину на седой голове.
- Как она? - спросил Макин.
Жрица взглянула на него- потом - резко на Джилл.
- Вы можете говорить,- сказала Джилл.- Я знаю, что она
умирает.
Джилл хотелось закричать, но она чувствовала себя
окаменевшей.
- Ей лучше знать правду,- сказала жрица.- У нее есть отец?
- Вроде бы,- ответил Макин.- Он приезжает сюда время от
времени, чтобы дать им немного денег. Но прошло уже много
времени с тех пор, как он был здесь в последний раз.
Жрица тяжело вздохнула.
- Я останусь без прислуги,- продолжал Макин.- Джилл
всегда делала домашнюю работу и, видят боги, я не выброшу ее
на улицу.
- Ну и хорошо тогда,- жрица протянула руку к Джилл,-
сколько тебе лет, дитя?
- Семь, ваше святейшество.
- Ну, пока ты еще совсем маленькая. Но ты должна быть
храброй, как воин. Твой отец воин, не так ли?
- Да. Великий воин.
- Тогда ты должна быть такой храброй, какой он хотел бы
тебя видеть. Попрощайся со своей мамой, Макин уведет тебя.
Когда Джилл подошла к кровати, мама проснулась, но ее
глаза были покрасневшими, опухшими и мутными. Она не видела
стоявшей возле нее дочери.
- Джилл,- маме было трудно дышать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155