- Вижу, что вцепился. Смотрите, он сейчас оторвет ему этот самый нос.
Дружище Болл, отпусти своего противника, не то в руке у тебя останется
предмет, совершенно тебе не нужный. Стража, заберите-ка этот пивной
бочонок и минут пять подержите его голову под насосом, чтобы он
протрезвел, а если он после этого очнется, набейте ему колодки. Ты молчи,
ни слова, это тебе поделом. Мастер Смит, следуйте за мною со своими
спутниками.
Толпа снова расступилась; они пошли за Кромуэлом к боковой двери,
которая находилась тут же, и очутились в маленьком помещении, где никого
не было, кроме них и Кромуэла. Там он остановился и, обернувшись, стал
внимательно разглядывать их, особенно же Сайсели.
- Полагаю, мастер Смит, - сказал он, указывая на Болла, вытиравшего
себе руки поднятыми с полу тростниковыми метелками, - это и есть тот самый
человек, который, как вы мне говорили, разыгрывал в Блосхолме черта. Я
вишу, что он и дурака свалять способен: еще минута, поднялась бы всеобщая
суматоха, и вы, может быть, на много месяцев упустили бы случай увидеть
его королевскую милость, ибо король решил завтра утром выехать из Лондона
на север, хотя, правда, к утру он еще может изменить свое решение. Мятеж
его сильно беспокоит, и, не обещай вы ему заем - а займы сейчас очень
нужны, - весьма мало надежды было бы добиться дли вас аудиенции. Ну, а
теперь медлить нельзя, и будьте осторожны, не рассердите короля - нынче он
крайне раздражителен. По правде сказать, если бы не королева, которая
сейчас с ним и которой захотелось увидеть леди Харфлит, едва не сожженную
за колдовство, вам пришлось бы ждать более подходящего времени, а оно,
чего доброго, и вовсе не наступило бы. Стойте! Что это у тебя в большом
мешке, Болл?
- Чертово облаченье, если угодно вашей милости.
- В Лондоне многие носят чертово облаченье. Что ж, тащи его с собой;
может быть, его величество посмеется; я бы тебе дал за это червонец, мне и
то надоели проклятья и разносы и, - добавил он с кислой усмешкой, - даже
тумаки. А теперь идемте, вы предстанете перед лицом короля; говорите
только тогда, когда он к вам обратится, и не осмеливайтесь возражать, если
он на вас и напустится.
Выйдя из этой комнаты, они пошли по коридору и очутились у другой
двери, где двое часовых подозрительно посмотрели на Болла и его мешок, но
Кромуэл что-то сказал им, и они пропустили их в просторную комнату с
камином, в котором пылал огонь. В противоположном конце ее стоял высокий,
надменного вида человек с плоским, жестоким лицом (которое Томас Болл
сравнивал впоследствии с бычьей мордой), в богатом одеянии из темной
материи и в бархатном берете. В руках он держал свиток пергамента, а
против него, по другую сторону дубового стола сидел чиновник, весь в
черном, и что-то писал тоже на пергаменте; кругом, на столе и на полу
валялось еще много таких же пергаментных свитков.
- Негодяй! - кричал король. - Они догадались, что то был он, - ты
неверно подсчитал эти цифры. И горькая же моя доля, что служат мне одни
дураки!
- Прошу прощения у вашей милости, - дрожащим голосом произнес
секретарь, - я их трижды проверял.
- И ты еще смеешь возражать, лживый стряпчий! - снова загремел
король. - Говорю тебе, они не могут быть верными - здесь на тысячу сто
фунтов меньше, чем мне было обещано. Куда девались эти тысяча сто фунтов?
Не ты ли их присвоил, ворюга?
- Я присвоил, я? О ваша милость!
- А почему нет? И почище тебя люди крадут. Только ты ведь болван -
ума у тебя не хватит. Попроси лорда Кромуэла дать тебе несколько уроков.
Его-то обучали лучшие учителя, да к тому же и сам он из купцов. Убирайся
ты вон и забирай свою писанину.
Несчастный чиновник поспешил подчиниться этому приказу. Наскоро
собрав пергаменты, он откланялся разгневанному монарху. Но у двери, когда
между ним и королем образовалось расстояние футов в двенадцать, он
обернулся.
- Всемилостивейший государь, - снова начал он, - итог подсчитан
верно. Честью клянусь: я, как верующий христианин, могу прямо смотреть в
лицо вашему величеству, и в глазах у меня будет одна лишь правда...
На столе стояла массивная чернильница из бараньего рога, оправленная
в серебро. Генрих схватил ее и изо всех сил швырнул в чиновника. Нацелился
он отлично, ибо тяжелый рог угодил злополучному писцу прямо в нос, залил
ему лицо чернилами, а его самого сбил с ног.
- Теперь у тебя в глазах будет еще кое-что, кроме правды! - крикнул
король. - Поднимайся, покуда за чернильницей не последовал стул.
Две дамы, которые стояли у камина и разговаривали, не обращая
внимания на эту грубую сцену, так как, по-видимому, привыкли к подобным
вещам, взглянули на чиновника, засмеялись и продолжали свою беседу.
Кромуэл улыбнулся и пожал плечами. И вдруг среди наступившего затем
молчания раздался громкий голос Томаса Болла, с разинутым ртом
наблюдавшего за происходящим:
- Вот это удар, так удар! Я сам бы не метнул лучше!
- Молчи, дурень, - прошипела Эмлин.
- Кто говорил? - спросил король, бросив быстрый взгляд в их сторону.
- Прошу прощения, государь, это я, Томас Болл.
- Томас Болл! А умеешь ты метать камень из пращи, Томас Болл, кто бы
ты там ни был?
- Так точно, государь, но, наверное, не лучше вас; замечательный был
удар!
- Томас Болл, ты прав. Принимая во внимание спешку и неудобство
снаряда, удар был превосходный. Пусть этот негодяй поднимется с пола, и я
ставлю золотой нобль [нобль - старинная английская монета] против медного
гвоздя, что на таком же расстоянии ты метче не ударишь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99