- И вознести вас, Клемент Мэлдон, на самый высокий шпиль ее храма,
откуда сатана покажет вам все царства земные, клятвенно обещая, что они
будут ваши.
Очевидно, аббат не обиделся на эту смелую речь; действительно,
искусно нарисованная Эмлин картина, казалось, понравилась ему. Он только
мягко поправил ее, сказав:
- Не сатана, а господь - властитель сатаны. - С минуту он помолчал,
оглядел комнату, чтобы убедиться, что двери закрыты и они одни, и
продолжал: - Эмлин Стоуэр, ты умнее и мужественнее любой женщины из тех,
кого я знал. Ты знаешь жизнь и ее тайны, почему суеверные дураки и
называют тебя ведьмой, а я считаю пророчицей или ясновидящей. Это все у
тебя в крови, я полагаю, - ведь твоя мать была из цыганского племени, а
отец - высокородный испанский дворянин, очень образованный и умный, хотя и
мерзкий еретик, поэтому ему и пришлось для спасения жизни бежать из
Испании.
- Чтобы умереть в Англии при весьма странных обстоятельствах. Святая
инквизиция терпелива, и у нее длинные руки. Если я верно припоминаю,
именно это дело о ереси моего отца впервые привело вас в Блосхолм, где,
после его гибели и публичного сожжения его книги, вы многого достигли.
- Ты всегда права, Эмлин, и потому нет необходимости напоминать тебе
о том, что мы с ним были давнишними врагами в Испании; вот почему меня
выбрали, чтобы выследить его, и почему тебе довелось узнать кое-что обо
мне.
Она кивнула, и он продолжал:
- Достаточно об отце-еретике - теперь о матери-цыганке. Говорят, она
сама наложила на себя руки, чтобы избежать казни.
- Нечего ходить вокруг да около, аббат, давайте, как старые друзья,
говорить правду. Вы хотите сказать - она покончила с собой, чтобы не быть
сожженной вами, как ведьма: ведь у нее имелись кое-какие несожженные
письма, и она угрожала вам пустить их в ход, как и я.
- Зачем вспоминать все это, Эмлин? - сказал он мягко. - Она умерла,
но перед смертью научила тебя всему, что знала. Конец истории
немногословен. Ты влюбилась в сына старого йомена Болла или говорила, что
влюбилась в него - долговязого глупого Томаса, который теперь брат-мирянин
в аббатстве...
- Или говорила, что влюбилась, - повторила она. - Во всяком случае,
он-то влюбился в меня и, может быть, я хотела, чтобы меня защищал честный
человек, в те дни еще молодой и красивый. К тому же тогда он не был глуп.
Это с ним сталось после того, как он попал к вам в руки. О! Довольно об
этом, - продолжала она, подавляя готовый прорваться гнев. - Красивая дочь
ведьмы была под опекой церкви, а вы вертели тогдашним аббатом, и он
заставил меня выйти замуж за старого Питера Стоуэра и стать его третьей
женой. Я прокляла его, и он умер; я и предупредила его, что он умрет, а я
родила ребенка, и он тоже умер. Тогда со всем, что у меня осталось, я
нашла приют у сэра Джона Фотрела, которого всегда был мне другом, и стала
кормилицей его дочери, единственного существа, если не считать еще одного
человека, которое я люблю в этом большом и жестоком мире. Вот вся история;
а теперь, что еще вы от меня хотите, Клемент Мальдонадо - злонамеренный
человек.
- Эмлин, я хочу того, чего всегда хотел и в чем ты всегда мне
отказывала, - твоей помощи, твоего соучастия. Я имею в виду соучастие
твоего ума и знаний, которыми ты обладаешь, - ничего больше. В Крануэл
Тауэрсе ты накликала на меня беду. Сними это проклятие, потому что,
сказать по правде, оно тяжким грузом давит мне душу. Давай похороним
прошлое, подадим друг другу руки и будем друзьями. Ты умеешь угадывать
будущее. Помнишь, когда ты думала, что Сайсели умерла, ты сказала, что ее
потомство все равно поднимется против меня, а теперь похоже на то, что так
и будет.
- Что бы вы мне дали? - спросила Эмлин с любопытством.
- Я дам тебе богатство, я дам тебе то, что ты любишь еще больше, -
власть, а также и высокое положение, если захочешь. Вся церковь
прислушается к твоим словам. В этом королевстве да и во всем мире все твои
желания будут удовлетворены. Я говорю правду; я даю в залог душу свою и
честь тех, кому я служу, ибо мне дано такое право. Взамен я прошу от тебя
твою мудрость; предсказывай мне будущее, указывай путь, каким я должен
идти.
- Больше ничего?
- Еще две вещи: во-первых, ты должна найти для меня эти сожженные
драгоценности, а с ними и старые несожженные письма; во-вторых, ребенок
леди Сайсели не должен остаться в живых и сделать то, что ты мне
предсказала. Ее жизнь я дарю тебе: одной монахиней больше или меньше -
значения не имеет.
- Благородное предложение; и в данном случае я уверена, что вы
заплатите обещанную цену, если останетесь живы. Но что, если я откажусь?
- Тогда, - ответил аббат, ударив кулаком по столу, - тогда смерть для
вас обеих - умрете, как ведьмы, потому что я не позволю вам погубить меня.
Помни: я здесь хозяин, а вы - пленницы. Очень немногие знают, что вы
живете здесь, если не считать горсточки слабоумных женщин, боящихся даже
слово вымолвить, - марионеток, которые танцуют, когда я дергаю за
веревочку; и уж я прослежу, чтобы ни единая душа не приблизилась к этим
стенам. Выбирай же между смертью, со всеми ее ужасами, и жизнью, со всеми
ее надеждами.
На столе стояла деревянная чаша с большим букетом роз. Эмлин
придвинула ее к себе и, взяв розы, бросила их на пол. Потом она подождала,
пока вода успокоится, и сказала:
- Трудная задача, но если у меня на самом деле есть колдовская сила,
здесь я найду решение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99