Потом опять поднялась, взяла на руки мальчика, поцеловала его, улеглась и
спокойно уснула.
Тотчас же после этого наступил рассвет, ясное утро, и Эмлин протянул
руки навстречу солнцу, полная восторга и благодарности. Ужас исчез из ее
сердца так же, как рассеялся ночной мрак. Она тоже поверила, что сам бог
внушил надежду Сайсели, и на некоторое время душа ее обрела покой.
Когда около восьми часов утра дверь открылась, чтобы впустить
монахиню, принесшую им поесть, та увидела зрелище, преисполнившее ее
изумлением. У нее самой, бедняжки, глаза покраснели от слез, ибо, подобно
всем в обители, она любила Сайсели, которую ей случалось нянчить, когда та
была ребенком, а потому она вместе с другими сестрами провела бессонную
ночь, молясь за нее, за Эмлин и за Бриджет - ведь и Бриджет предстояло
погибнуть на костре. Она ожидала, что увидит несчастных жертв лежащими на
полу и, может быть, потерявшими сознание от страха, а что же было на самом
деле? Они сидели у окна, одетые в лучшие свои одежды, и спокойно
разговаривали. Право же, когда она вошла в комнату, одна из них - это была
Сайсели - даже слегка рассмеялась в ответ на что-то, сказанное другой.
- Доброе утро, сестра Мэри, - произнесла Сайсели. - Скажите мне,
вернулась ли настоятельница?
- Нет, нет, и мы не знаем, где она. От нее не было ни одной весточки!
Что ж, ей, по крайней мере, не придется увидеть этого ужасного зрелища. Вы
хотите что-нибудь передать? Если да, то говорите скорей, пока стража меня
не отозвала.
- Спасибо, - сказала Сайсели, - но я думаю, что сама передам ей все,
что мне нужно.
- Что? Значит, по-вашему, матушки нашей нет в живых? Неужто нас
постигнет еще и это горе? О, кто мог сообщить вам такую печальную новость?
- Нет, сестра, я думаю, что она жива и что я, тоже еще живая, сама
буду с ней говорить.
Сестра Мэри была, видимо, крайне удивлена. Каким образом, спрашивала
она себя, заключенные, которых так строго охраняли, могли знать что-либо
подобное? Оглядевшись, чтобы убедиться, что никто ее не видит, она сунула
в руку Сайсели два каких-то пакетика.
- Храните это на себе до конца вы обе, - шепнула она. - Что бы они
там ни говорили, но мы считаем вас ни в чем не повинными и не побоялись
совершить ради вас великий грех. Да, мы открыли ковчежец с реликвиями и
извлекли оттуда наше самое драгоценное сокровище - кусочек веревки,
которой святая Екатерина была привязана к колесу. Мы разделили ее на три
части - по одной прядке на каждую из вас. Если вы и вправду не виновны,
он, может быть, совершит чудо: или огонь не загорится, или дождь погасит
его, или аббат смягчится и пощадит вас...
- Вот уж это будет величайшее чудо, - перебила ее Эмлин с мрачной
усмешкой. - Впрочем, мы вам от всего сердца благодарны и сохраним
реликвии, если их у нас не отнимут. Но - слышите? - вас зовут обратно.
Прощайте, и да благословит вас небо, добрые души.
Снова раздался громкий голос стражника. Сестра Мэри повернулась и
убежала прочь, недоумевая: а может быть, обе эти женщины все-таки ведьмы?
Иначе как они могли сохранить столько мужества, вести себя так не похоже
на бедняжку Бриджет, которая плакала и стонала в своей келье внизу?
Сайсели и Эмлин поели довольно охотно, зная, что в этот день им
понадобятся все их силы, и, кончив еду, снова сели у окна, из которого
могли видеть, как сотни людей на лошадях и пешком спускались с холма по
дороге, ведшей к лужайке против ворот аббатства, хотя сама лужайка скрыта
была за деревьями.
- Слушай, - сказала Эмлин. - Тяжело мне это говорить, но очень
возможно, что ты видела всего только приятный сон и что, если это так, нас
через несколько часов уже не будет в живых. А ведь мне известно, где
спрятаны драгоценности, и без меня их никто никогда не найдет. Сообщить
мне эту тайну какому-нибудь верному человеку, если представится
возможность? Найдется ведь добрая душа - может быть, из числа монашек,
которая позаботится о твоем мальчике; ему же драгоценности в будущем очень
пригодились бы.
Сайсели немного подумала, потом ответила так:
- Нет, не надо, Эмлин. Я верю, что господь послал во сне своего
ангела. А сделать, как ты говоришь, означало бы испытывать его, показать
наше маловерие. Пусть тайна эта останется там, где она находится, - у тебя
в сердце.
- Велика же твоя вера, - сказала Эмлин, с восхищением глядя на нее. -
Ладно, пусть и меня она либо спасет, либо погубит. У тебя ее хватит на
двоих.
Монастырский колокол пробил десять, и снизу до них донесся шум шагов
и голоса.
- За нами идут, - сказала Эмлин. - Сожжение назначили на одиннадцать,
чтобы после этого зрелища народ мог спокойно разойтись на обед. Ну,
призови на помощь эту свою великую веру и храни ее крепко ради нас обеих,
ибо моя что-то очень слабеет.
Дверь открылась, вошли монахи и вооруженная стража. Командир ее велел
им встать и следовать за ними. Они молча повиновались. Сайсели накинула
себе на плечи плащ.
- Тебе и без этого будет жарко, ведьма, - сказал этот человек с
гнусной усмешкой.
- Сэр, - ответила она, - плащ мне понадобится, чтобы завернуть в него
ребенка, когда мы с ним расстанемся. Передай мне мальчика, Эмлин. Вот
теперь мы готовы. Нет, незачем нас вести. Убежать мы не можем и не станем
усложнять вам дело.
- Бог свидетель, она храбрая девка! - пробормотал офицер своим
товарищам, но один из монахов покачал головой и ответил:
- Колдовство! Скоро сатана оставит их на произвол судьбы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99