Они отправились в Чипсайд, взяв в качестве провожатого одного из
писцов ревизора - не того, которого поколотил Болл, а другого, - и,
наконец, поискав немного, обнаружили в глубине одного двора довольно
невзрачный дом Джекоба Смита с тремя шарами вместо вывески. Эмлин
спешилась и, так как дверь оказалась не запертой, вошла в дом, где ее
встретил седобородый старик в поднятых на лоб роговых очках и с такими же,
как у нее самой, черными глазами - ведь у них обоих текла в жилах
цыганская кровь.
Разговора их Сайсели не слышала, но старик вышел к ней вместе с Эмлин
и довольно долго осматривал ее и Болла с ног до головы, словно снимал с
них мерку. Наконец он сказал, что от своей родственницы, которой не видел
уже лет тридцать, он узнал, что обе они и их слуга хотят снять помещение;
свободные комнаты у него есть, и они могут получить их за соответствующую
плату.
Сайсели спросила, сколько это будет стоить, и, когда он назвал сумму
- десять шиллингов серебром в неделю за всех троих и их лошадей, которые
будут помещены в конюшне неподалеку, - велела Эмлин выдать ему один фунт
золотом вперед. Он взял деньги, надкусил золотые монеты, чтобы убедиться в
их качестве, но не спрятал в карман, а предложил жильцам сперва осмотреть
помещение. Они прошли в комнаты и, найдя их чистыми и удобными, хотя и
несколько темноватыми, заключили сделку с хозяином, после чего отпустили
своего провожатого-писца с поручением сообщить адрес доктору Ли,
пообещавшему известить их о ходе дела, как только ему удастся продвинуть
его.
Когда он ушел, а Томас Болл в сопровождении подмастерья отвел в
конюшню верховых и вьючную лошадь, старик стал вести себя иначе, пригласил
их в комнату для посетителей, расположенную за мастерской, и послал свою
домоправительницу, женщину не очень молодую, но приятной внешности,
приготовить для всех еду. Сам же принялся угощать их всевозможными
наливками из приземистых голландских бутылок. Он проявлял необыкновенную
любезность, уверяя, что очень счастлив повидать родственницу, ибо теперь у
него совсем не осталось близких людей - жена и двое детей умерли во время
одной из частых в Лондоне эпидемий. К тому же родился он в Блосхолме, хотя
и уехал оттуда полвека назад, знал деда Сайсели и мальчишкой играл с ее
отцом. И он, как человек веселый и разговорчивый, стал засыпать их
бесконечными вопросами о том и о сем, но они сочли более осторожным на
некоторые из них не отвечать.
- Ага! - сказал он. - Вы хотите испытать меня, прежде чем довериться.
Да и кто вас за это осудит в нашем жестоком мире? Но, может быть, я больше
знаю о вас, чем вы думаете; ведь у меня такое ремесло, что мне приходится
многое узнавать. Вот, например, слышал я о том, что в Блосхолме недавно
был суд над ведьмами, довольно плохо окончившийся для некоего аббата, а
также об исчезновении знаменитых драгоценностей Карфаксов, что весьма
огорчило этого святого человека. Да, драгоценности, говорят, были самые
настоящие: я, по крайней мере, слышал, что среди них имелись две розовые
жемчужины, достойные королевской сокровищницы. Жалко, что они утеряны:
ведь их владелицей была бы миледи, а мне, скромному золотых дел мастеру,
очень хотелось бы на них взглянуть. Ну ладно, ладно; может быть, я их
все-таки увижу: утерянное иногда снова находят. А вот и обед наш поспел;
кушайте, кушайте, потом побеседуем.
Так прошла первая из многих приятных трапез, которые они разделяли со
своим хозяином - Джекобом Смитом. Эмлин потихоньку навела о нем справку у
всех соседей и узнала, что ее родственник пользуется самой доброй славой и
всеобщим доверием.
- Так почему же и нам не довериться ему? - спросила Сайсели. - Нам
ведь очень нужны друзья и люди, которым мы могли бы верить.
- Даже в отношении драгоценностей, госпожа?
- Даже и в этом отношении: ведь драгоценности - по его части; у него
в железном сундуке они были бы сохраннее, чем зашитые на живую нитку в
наших платьях: я из-за них ни днем ни ночью покоя не имею.
- Все-таки лучше обождем, - ответила Эмлин. - Когда они окажутся у
него в сундуке, - кто знает, удастся ли нам вообще извлечь их оттуда?
На другой день после этого разговора к ним явился ревизор Ли и принес
не очень приятные новости. По его словам, лорд Кромуэл заявил, что
поскольку блосхолмский настоятель притязал на шефтонские земли, а теперь
его права перешли или скоро перейдут к королю, король сам выступает как
притязатель и от своих требований не откажется. К тому же деньги при дворе
сейчас так нужны, тут доктор Ли бросал на них жесткий взгляд, что и речи
не может быть об отказе от каких-либо ценностей, разве что за
соответствующее возмещение. При этих словах он взглянул еще жестче.
- А откуда у миледи средства на это возмещение? - резко вмешалась
Эмлин, опасаясь, как бы Сайсели себя не выдала. - Сейчас она лишь
бездомная нищая, у которой едва наберется несколько фунтов золотом; и даже
если бы ей удалось получить свое имущество, вашей милости известно ведь,
что доходы с него за первый год уже обещаны.
- Ах, - с грустным видом произнес доктор, - дело, разумеется, обстоит
плохо. Однако, - хитро добавил он, многозначительно подчеркивая свои
слова, - только недавно дошел до меня слух, будто у леди Харфлит есть
припрятанное богатство, доставшееся ей от матери, - разные ценные
украшения и тому подобные вещи.
Сайсели вся вспыхнула, ибо маленькие глазки доктора Ли буквально
влились в нее, а притворяться она не умела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99