- Вам назначена аудиенция
у его королевской милости, не так ли? Один бог знает, удастся ли вам ее
получить. В приемной полно людей, принесших известия о мятеже на севере, а
также вельмож и советников, ожидающих распоряжений и денег, главным
образом денег. Одним словом, король отменил на сегодня все аудиенции: он
никого принять не может. Так сказал мне сам лорд Кромуэл.
Джекоб вынул из кошелька золотую монету и стал вертеть ее в пальцах.
- Понимаю, благородный герольд. Все же вы, может быть, попытались бы
послать кого-нибудь к лорду Кромуэлу? Если да, то вот эта мелочь...
- Попытаюсь, мастер Смит, - ответил тот, протягивая руку за
червонцем. - Но что ему передать?
- О, скажите, что Розовая жемчужина хотела бы узнать у его милости,
где можно получить в долг тысячу фунтов без процентов.
- Странный вопрос, на который я сам, пожалуй, ответил бы: нигде, -
сказал герольд. - Но, во всяком случае, найду кого-нибудь, кто передаст
это лорду Кромуэлу. Постойте тут, в крытом проходе, чтобы не мокнуть под
дождем. Не бойтесь, я мигом вернусь.
Они сделали, как он сказал, и были очень рады, ибо начало моросить, и
Сайсели боялась, как бы не простудился мальчуган, на которого пребывание в
Лондоне влияло не очень хорошо. Так стояли они, развлекаясь зрелищем
пестрой толпы людей, шнырявших туда и сюда. Болл, для которого все это
было совершенно ново, изумленно открыв рот, созерцал людскую толчею; Эмлин
быстрым взглядом пронизывала каждого, а старый Джекоб шепотом сообщал
всевозможные, большей частью нелестные, сведения о всех проходящих мимо.
Что касается Сайсели, то вскоре мысли ее унеслись далеко. Она знала,
что сейчас решается ее судьба, что, если нынче все обойдется хорошо,
врагов ее, наверное, постигнет возмездие, а она в богатстве и чести
проведет остаток своей жизни. Но не об этом она мечтала - сердце ее было с
Кристофером; без него все прочее не имело смысла. Где-то он сейчас? Если
то, что рассказал Джекоб, было верно, он пережил много опасностей, но еще
недавно был жив и здоров. Однако в те времена смерть настигала человека
внезапно, поражая его молнией из неожиданно собравшихся туч или даже с
ясного неба, - так что кто мог сказать наверное? Кроме того, он думал, что
ее нет в живых, и потому, быть может, не старался беречь себя или же -
самая ужасная мысль - взял в жены другую, что было бы вполне естественно.
О, в таком случае...
В это самое мгновение шум какой-то перебранки вернул ее к
действительности; и, подняв глаза, она убедилась, что Томас Болл вовлекает
их в неприятность. Какой-то толстый неотесанный парень с огненно-красным
бугристым носом, несколько подвыпивший, забавлялся тем, что поднимал на
смех деревенский облик и рыжие волосы Томаса, громко спрашивая, не
пользуются ли им в качестве пугала на его родных полях.
Сперва Томас довольно спокойно переносил эти насмешки, задав со своей
стороны другой вопрос: не помогает ли нос толстого парня лондонским
хозяйкам зажигать огонь в печи? Тот, заметив, что над ним потешаются
больше, чем над Томасом, указал своим приятелям на ребенка, которого
Сайсели держала на руках, и спросил: не кажется ли им, что он вылитый
папаша? Тут вся ярость Томаса прорвалась наружу, хотя шутка была глупая и
безобидная.
- Ах ты, паршивый лондонский подонок! - вскричал он. - Вот я покажу
тебе, как оскорблять леди Харфлит мерзкими шуточками! - И, протянув свой
огромный кулак, он, словно железными клещами, вцепился в багровый нос
своего недруга и принялся крутить его, пока пьянчуга не завопил от боли.
Тут сбежалась стража и Томаса едва не схватили за нарушение мира в
королевском дворце. И он, наверное, был бы задержан, несмотря на все, что
Джекоб Смит делал для его вызволения, если бы в то же мгновение не
появился человек, при виде которого вся собравшаяся во дворе толпа
расступилась с низкими поклонами, человек средних лет с умным,
проницательным лицом. На нем было богатое платье, отороченный мехом
бархатный плащ и такой же берет.
Сайсели сразу же распознала в нем Кромуэла, самого могущественного в
Англии, после короля, вельможу, и старалась хорошенько запомнить его,
прекрасно понимая, что в руках Кромуэла и ее судьба, и судьба ее сына. Она
отметила и узкий, маленький, как у женщины, рот, и маленькие карие глазки,
посаженные близко друг к другу и окруженные тонкими морщинками, что
придавало им хитрое выражение, и, отметив все это, испугалась: перед ней
был человек, который сейчас, по всей видимости, мог считаться ее другом,
но если бы ему случилось оказаться врагом - а ведь однажды его уже
подкупили, чтобы он стал врагом ее отца, - он проявил бы к ней не больше
жалости, чем паук к мухе.
И в этом она была права, ибо Кромуэл высосал уже немало мух,
запутавшихся в расставленной им паутине; находясь в самом расцвете
могущества и славы, он забывал об участи своего учителя, кардинала Уолси
[Уолси Томас (1475-1530) - английский политический деятель, кардинал; был
лордом-канцлером при Генрихе VIII, протестовал против его развода и был
уволен в отставку], в свое время еще более жадного паука.
- Что тут происходит? - резким голосом спросил Кромуэл. - Нашли
место, где поднимать суматоху, - прямо под окнами его королевской милости!
А, это вы, мастер Смит? В чем дело?
- Милорд, - с поклоном ответил Джекоб, - это слуга леди Харфлит, но
он не виноват. Вот этот толстый негодяй оскорбил ее, а слуга Болл, человек
вспыльчивый, вцепился ему в нос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99