В келье монаха или в
гостиной какой-нибудь придворной дамы? Посмотри под стол, парень,
наверняка ты там найдешь ее лютню и вышивание. Чей это портрет, как тебе
кажется? - И он указал на Магдалину.
- Я думаю, что это кающаяся грешница, хозяин. Она была приятна для
мирян, пока была грешницей, а теперь стала святой и потому приятна для
священника. А что касается всего остального, здесь неплохо можно было бы
выспаться после кубка красного вина. - И он ткнул большим пальцем в
сторону бутылки с узким и длинным горлышком, стоявшей на краю стола.
- А что камин ярко пылает, в этом нет ничего удивительного, ведь его
топят сухим дубом из вашего Стикслейского леса.
- Откуда ты это знаешь, Джефри? - спросил сэр Джон.
- По его прожилкам, хозяин, по его прожилкам. Я перевел там слишком
много леса, чтобы не знать. Только стикслейские глины делают кольца
извилистей и темнее к сердцевине. Посмотрите.
Сэр Джон посмотрел и злобно выругался.
- Ты прав, парень, теперь я вспомнил. Когда я был еще мальчишкой, мой
дед показал мне именно эту особенность стикслейских дубов. Эти проклятые
монахи истребляют мои леса прямо у меня под носом. Мой лесничий - негодяй.
Они напугали или подкупили его, и я его за это повешу.
- Сначала докажите преступление, хозяин, а это не так-то легко, а
потом уж говорите о виселице. Только короли да аббаты, имеющие "право
виселицы" [в средние века короли, крупные феодалы (светские и духовные)
имели право судить своих подданных и даже казнить их], могут сделать это,
если захотят. Ох, это правда, - добавил он изменившимся голосом, -
прекрасная комната, хотя недостаточно хороша для того святого, что в ней
живет; такому святому подобало бы иметь серебряную раку [рака -
металлический ящик, гроб], вроде той, что стоит перед алтарем, и он
безусловно заслужит ее еще до того, как состарится. - И Джефри, точно
случайно, наступил на побаливающую подагрическую ногу хозяина.
Сэр Джон круто обернулся, как блосхолмский флюгер в ненастный день.
- Неуклюжая жаба! - заревел он и сразу замолчал, потому что среди
бесшумно раздвинувшихся гобеленов появился одетый в дорогие меха высокий
человек с тонзурой [тонзура - выбритая макушка у католических священников
и монахов, отличительный признак духовных лиц] и за ним двое других тоже с
тонзурами, но в простых черных одеждах. Это был аббат со своими
капелланами.
- Благослови господь - мягко сказал аббат c иностранным акцентом,
поднимая два пальца правой руки для благословения.
- Добрый день, - ответил сэр Джон, в то время как его слуга
поклонился и перекрестился. - Почему вы подкрадываетесь к людям, как вор
по ночам, святой отец? - раздраженно добавил он.
- Сказано, что именно так грядет страшный суд, сын мой, - ответил
аббат, улыбаясь. - И по правде говоря, в нем чувствуется некоторая
необходимость. Мы слышали громкие споры и разговор о том, чтобы кого-то
повесить. Основательно ли ваше обвинение?
- Оно крепче дуба, - угрюмо ответил старый сэр Джон. - Мой слуга
сказал, что эти дрова в камине взяты из моего Стикслейского леса, а я
ответил ему, что если это так, то, значит, они украдены и мой лесничий
должен быть за это повешен.
- Достойный человек прав, сын мой, и все же ваш лесничий не
заслуживает наказания. Я купил у него скудный запас топлива, и, если
говорить правду, счет еще не оплачен. Деньги, которые следовало внести,
отправлены в Лондон, потому я попросил отложить плату до получения летней
ренты. Не вините его, сэр Джон, если по дружбе к нам и зная, что это не
причинит вам ущерба, он не потерпел скудости нашей скромной обители.
Сэр Джон окинул взглядом роскошную комнату.
- Разве это скудность скромной обители заставила вас послать мне
письмо, в котором говорится, что у вас есть предписание Кромуэла захватить
мои земли? - спросил сэр Джон, набрасываясь, как бык, на своего обидчика и
бросая на стол письмо. - Или вы хотите сказать, что заплатите за них,
когда получите свою летнюю ренту?
- Нет, сын мой. Долг заставляет меня начать это дело. Двадцать лет мы
оспариваем эти поместья, которые, как вы знаете, ваш дед в трудную минуту
отобрал у нас, разделив их пополам, несмотря на протест того, кто был в то
время аббатом. Поэтому я, наконец, изложил дело главному викарию, который,
как я слышал, решил вопрос в пользу аббатства.
- Удовлетворить иск, о котором ответчик и понятия не имеет! -
воскликнул сэр Джон. - Милорд аббат, это нельзя назвать правосудием; это
мошенничество, и я не потерплю этого. Помилуйте, может быть, он еще
что-нибудь решил?
- Раз уж вы спрашиваете об этом - кое-что еще, сын мой! Чтобы
избежать лишних расходов, я изложил ему некоторые не решенные между нами
вопросы; вот вкратце его решение: ваше право на владение блосхолмскими
землями и прилегающими землями, в общей сложности достигающими 8 тысяч
акров [акр - старинная английская земельная мера, около 0,5 га], не
аннулируется, но оно не считается безусловным и остается под сомнением.
- Помилуй бог! Почему? - спросил сэр Джон.
- Я скажу вам, сын мой, - мягко ответил аббат. - В течение столетия
земли принадлежали этому аббатству как дар короны, и нет никаких
документов, указывающих на то, что корона согласилась на их отчуждение.
- Никаких документов, - воскликнул сэр Джон, - но у меня в секретном
ящике есть договор, подписанный моим прадедушкой и аббатом Франком
Ингхэмом!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99