.. Но раз он остался за границей, чтобы
сражаться с турками, которые с ним плохо обращались, так уж наверно
возвратится домой, чтобы расправиться с аббатом, который разорил его и
убил его жену.
Наступило молчание. Золотых дел мастер, чувствуя, что всем невесело,
поторопился прервать его.
- Да, он несомненно возвратится на родину. По тому, что нам известно,
может быть, уже и возвратился. Мы тоже должны предъявить счет этому
аббату. Он, конечно, негодяй, но не следует думать, что все без исключения
аббаты злодеи. Теперь же, миледи, я расскажу вам, что мне удалось сделать;
и, может быть, вам это понравится больше, чем мне самому. Вчера вечером я
повидался с лордом Кромуэлом, с которым у меня немало своих дел, у него в
доме, в Остин Фрайерс, и изложил ему ваше дело. Как я и предполагал, этот
подлый обманщик Ли о нем с ним и не заговаривал, рассчитывая вытащить из
пудинга все сливы, а хозяину своему передать уже объедки. Он просмотрел
ваши документы, достал ходатайства аббата к сравнил то и другое. Затем он
взял мою просьбу на заметку и сразу же спросил: "Сколько?"
Я сказал: "Тысячу фунтов в качестве займа королю". Заем этот
возвращать не придется, а в качестве возмещения я прошу - от вашего имени
- все земли аббата в добавление к вашим собственным, когда земли
означенного аббата будут конфискованы, что не замедлит последовать. На это
он согласился от имени его королевской милости, ибо король весьма
нуждается в деньгах, но спросил - что же ему самому? Я ответил: пятьсот
фунтов ему и его шакалам, в том числе доктору Ли, причем никакой расписки
мы не потребуем. Он же сказал, что этого недостаточно: после того как
насытятся шакалы, для него останутся только обглоданные кости; я должен
предложить больше, ибо и мои требования не малые; затем он сделал вид, что
прекращает разговор. Я пошел к дверям, но обернулся и сказал, что у меня
есть чудеснейшая жемчужина, и ему, любителю драгоценных камней, может
быть, любопытно будет взглянуть на нее: жемчужина стоит не одного
аббатства. Он сказал: "Покажите!" - и вы бы только видели! - млел над нею,
как девушка над первым полученным ею любовным письмом. "О, если бы таких
было две!" - прошептал он.
"Две, милорд! - ответил я. - Да на всем белом свете нет другой такой
жемчужины!" Правда, когда я произносил эти слова, оправа второй,
приколотой к внутренней стороне моего камзола, крепко уколола меня, словно
рассердившись. Затем я взял у него жемчужину и вторично начал
откланиваться.
"Джекоб, - сказал тогда Кромуэл, - вы мой старый друг, и ради вас я
немного поступлюсь своим долгом. Оставьте жемчужину. Его королевская
милость так нуждается в этой тысяче фунтов, что я, пожалуй, возьму ее у
вас, хоть и скрепя сердце". И он протянул руку за жемчужиной, но я вовремя
прикрыл ее своей рукой.
- Сперва документ, потом плата, милорд. Я тут уже сам составил
бумагу, чтобы вам не беспокоиться, если только вы соизволите подписать.
Он перечитал, потом, взяв перо, вычеркнул пункт насчет отмены
приговора за колдовство - по его словам, это может сделать лишь сам король
или специально уполномоченные им лица, - но остальное подписал, приняв на
себя обязательство после уплаты тысячи фунтов выдать документ по форме,
подписанный королем и скрепленный государственной печатью. Так как ничего
большего добиться было невозможно, я сказал, что это нам подходит, и
оставил ему вашу жемчужину. Он же обещал со своей стороны побудить его
величество принять вас; и я не сомневаюсь, что он не замедлит это сделать
ради пресловутой тысячи фунтов. Правильно я поступил?
- Разумеется, конечно! - вскричала Сайсели. - Кто бы устроил все хоть
вполовину так же хорошо?
Едва она успела произнести эти слова, как со двора раздался громкий
стук в дверь, и Джекоб побежал открывать. Почти тотчас же он вернулся,
ведя за собой посланца в роскошной одежде, который поклонился Сайсели и
спросил, не она ли леди Харфлит. Услышав в ответ, что таково действительно
ее имя, он сказал, что ему поручено передать ей повеление его милости
короля явиться к нему сегодня в три часа пополудни в его дворец Уайтхолл и
привести с собою Эмлин Стоуэр и Томаса Болла, чтобы держать перед его
величеством ответ по обвинению в колдовстве, возбужденному против нее и
против них; и горе ей, ежели она попытается от этого уклониться.
- Сэр, - ответила Сайсели, - я не замедлю явиться, но скажите мне:
должна ли я считать себя заключенной?
- Нет, - сказал вестник, - поскольку мастер Джекоб Смит, которому его
милость изволит доверять, готов поручиться за вас.
- И за тысячу фунтов, - проворчал Джекоб себе под нос, когда он с
низким поклоном провожал королевского посланца к выходу. При этом он не
преминул сунуть золотую монету в руку, которой тот помахал ему на
прощание.

15. ЧЕРТ ПРИ ДВОРЕ
Было половина третьего, когда Сайсели с ребенком на руках и в
сопровождении Эмлин, Томаса Болла и Джекоба Смита очутилась на парадном
дворе Уайтхоллского дворца. Кругом было много людей, пришедших по своим
делам, и сквозь эту толпу беспрестанно прокладывали себе дорогу герольды и
солдаты, крича: "Расступись! Именем короля, расступись!" Толкотня была
такая, что некоторое время даже Джекоб не мог привлечь к себе внимания,
пока наконец он не заметил герольда, который приходил к ним утром, и не
кивнул ему.
- Я уже высматривал вас, мастер Смит, а также леди Харфлит, -
произнес этот человек, отвешивая поклон Сайсели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99