Томас же крикнул:
- Ты потянулся к огню - ну и получай!
Стражник покатился по земле и вопил от ужаса и боли до тех пор, пока
кто-то не сорвал у него с головы раскаленную жаровню. Лицо его оказалось
все в полосах, как жареная селедка. Но никто уже не обращал на него
внимания, ибо теперь Томас Болл стоял перед столбами, размахивая своим
топором и повторяя:
- Именем короля, остановитесь! Именем короля, остановитесь!
- Что это значит, негодяй?
- А то, что я сказал, поп. Ни шагу дальше, не то я раскрою тебе
башку.
Аббат откинулся назад, а Томас продолжал:
- Фотрел! Фотрел! Харфлит! Харфлит! Вы все, кто ели их хлеб, живей
сюда, разбросайте хворост, спасайте их кровь и плоть. Кто поднимется
вместе со мной против Мэлдона и его палачей?
- Я! - ответили ему из толпы. - И я, и я!
- И я тоже! - закричал йомен, стоявший у дубового пенька. - Только я
стерегу ребенка. Ну ладно, я заберу его с собой! - и, схватив под мышку
кричащего младенца, он побежал к Томасу.
Другие тоже бросились вперед, разбрасывая во все стороны хворост.
- Разбивайте цепи! - снова загремел Болл, и в конце концов сильным
мужским рукам удалось это сделать.
Единственные повреждения, которые в этот день оказались у Сайсели,
были ссадины, полученные ею, когда рубили цепи. Теперь обе женщины были
свободны. Сайсели вырвала ребенка из рук у йомена, который был очень рад,
что избавился от него: сейчас предстояла другая работа, ибо стражники
аббата уже бросились на них.
- Окружайте женщин, - гремел Болл, - и бей без промаха за Фотрелов,
бей без промаха за Харфлитов! Ах ты, поповская собака, вот тебе, именем
короля! - И топор его по рукоятку вошел в грудь командира - того самого,
который сказал Сайсели, что ей и без плаща будет жарко.
Тут закипел жаркий бой. Сторонники Фотрелов - их было человек
двадцать - обступили три дубовых столба кольцом, внутри которого стояли
Сайсели, Эмлин и старуха Бриджет, все еще прикованная к своему столбу, так
как никто не подумал - да и времени не было - освободить ее. На них напали
стражники аббата - свыше тридцати человек, - которых подстегивал сам
Мэлдон, взбешенный тем, что жертвы от него ускользнули, больше же всего
боявшийся, чтобы слова Сайсели не оправдались и она оказалась бы уже не
ведьмой, а пророчицей, вдохновленной свыше.
Трижды отступали нападавшие, но и треть оборонявшихся выбыла из
строя, и теперь аббат придумал новый способ покончить с ними.
- Принесите луки, - крикнул он, - и перестреляйте их, луков у них
нет!
И стражники побежали за оружием.
Теперь оборонявшимся пришла на помощь сообразительность Эмлин. Болл
уже покачал своей рыжей головой и пробормотал, что похоже, будто им всем
приходит конец, ибо против стрел ничего не поделаешь, но она ответила:
- А если так, зачем же стоять и ждать, пока нас не раздавят, дурень
ты этакий? Надо прорваться, пока стрелы еще не посыпались, и укрыться за
деревьями либо в обители.
- Женщина иногда может неплохо придумать, - сказал Болл. - Стройся,
фотрелцы, и марш вперед.
- Нет, - вмешалась Сайсели, - сперва освободите Бриджет, а то они,
чего доброго, все-таки сожгут ее. Иначе я не пойду.
Бриджет расковали и вместе с несколькими ранеными, поддерживая,
потащили прочь оттуда. Началось отступление с боем, довольно, впрочем,
успешное. И все же под конец бойцы не смогли бы устоять, так как женщины и
раненые задерживали их, но, к счастью, подоспела помощь.
Когда они отходили к роще, теснимые с двух сторон разъяренными
стражниками аббата, среди которых было много французов и испанцев,
внезапно из-под склона холма, где проходила дорога, показалась мчавшаяся
галопом лошадь, на которой сидела верхом женщина, вцепившись обеими руками
в гриву, а позади этой всадницы - множество вооруженных людей.
- Смотри, Эмлин, смотри! - вскричала Сайсели. - Кто это? - Она не
верила своим глазам.
- Да это же мать Матильда, - ответила Эмлин. - И, клянусь всеми
святыми, странный у нее вид!
Вид и вправду был необычный, ибо монашеского покрывала на ней не
было, волосы, всегда так заботливо уложенные, разлетались во все стороны,
юбка поднялась и спуталась у колен, четки и крест, которые она носила на
груди, болтались теперь сзади и били ее по спине, а платье было спереди
разорвано. Словом, почтенная пожилая настоятельница никогда еще не
появлялась в подобном виде. Она налетела на них, как вихрь, ибо ее
испуганная лошадь уже почуяла блосхолмское стойло и, мрачно косясь на
своего необычного всадника, ржала вовсю.
- Во имя божие, остановите эту ошалелую скотину!
Болл схватил лошадь под уздцы и так резко осадил ее, что всадница, не
удержавшись, перелетела через ее голову и попала прямо в объятия того
йомена, который стерег ребенка, и блаженно замерла у него на груди.
Впоследствии мать Матильда с обычной своей милой улыбкой говорила, что
раньше она и не знала, как приятна может быть близость мужчины.
Когда она наконец сняла руки с его шеи, йомен поставил ее на ноги,
заявив, что это потруднее, чем держать под мышкой ребенка. Блуждающий
взгляд настоятельницы упал на Сайсели.
- Итак, я поспела вовремя! Ну, никогда и слова теперь не скажу против
этой лошади! - вскричала она и, тут же упав на колени, пробормотала
благодарственную молитву.
Тем временем следовавшие за нею всадники осадили своих коней и
задержались, а стражники аббата и сопровождавшая их толпа тоже
остановились, не зная, как поведут себя эти чужие воины, так что Болл и
его отряд вместе с женщинами оказались между ними.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99