Чем ближе подходила суббота, тем больше возрастало волнение Годердзи. Он пребывал в сомнениях и нерешительности, подумывал даже отказаться от своего намерения. Но потом махнул рукой и — последовал совету Исака.
Это был первый случай, когда он так неукоснительно выполнил «указания» своего подчиненного.
В субботу вечером напряженное ожидание супругов дошло до предела. От сознания значительности предстоящего события и непривычных хлопот оба они совершенно обалдели, бестолково суетились, как индюки, наклевавшиеся виноградных отжимок.
Малало к тому дню так вылизала весь дом, будто Вахтанг Петрович собирался в лупу рассматривать каждый уголок.
Блюда готовил знаменитый Харитон.
Годердзи с благоговением вскрыл объемистый квеври и наполнил высокогорлые кувшины рубиновым тавквери.
Вечером, когда смеркалось, гости наконец прибыли.
Исак двумя днями раньше вручил Годердзи составленный им список лиц, которых надлежало пригласить. Следует заметить, что некоторых из них хозяин не знал даже в лицо.
И вот мягкие лиловатые сумерки прорезал слепящий свет фар — к воротам подкатила первая автомашина, ошарашив вконец растерянную чету Зенклишвили.
Годердзи рысью побежал отворять, и черная «Волга», скользнув в широко распахнутые ворота, прошелестела но ухоженной траве Годердзиева двора.
Первым вышел Вахтанг Петрович. Его широкополая белая шляпа, подобно парусу, белела в полутьме.
За ним вышли: завотделом агитации и пропаганды райкома Бежико Цквитинидзе, который на каждом собрании либо кутеже рьяно утверждал, что с назначением первым секретарем Вахтанга Петровича в древней истории Самеба началась качественно новая эпоха; следом — первый заместитель председателя райисполкома Маркоз Нозадзе, председатель райиотребсоюза Мамиа Зркомайшвили и необыкновенно оживленный Исак. Годердзи и не подозревал, что Исак способен так открыто, так весело смеяться.
Вахтанг Петрович приветствовал хозяев необыкновенно почтительно и тепло, можно было подумать, кумовья встречались. Сразу стало ясно, что Вахтанг Петрович — человек искушенный в общениях и в гостеваний, знает, где как себя вести. Подметив, что хозяева несколько смущены и стесняются его персоны, он тотчас взял шутливый тон, раза два удачно сострил, и неловкость рассеялась.
С Годердзи он повел себя совсем по-свойски. «Я,— говорит,— слыхать-то слыхал, что жена у тебя красивая, но не думал, что она такая цветущая, точно роза, да величавая, ровно царица».
Малало при этих словах зарделась, как маков цвет, сразу обрела уверенность, расплылась в улыбке и, стараясь пуще угодить гостям, завертелась юлой.
— Пока позовут к столу, неплохо бы сыграть в нарды, а? — сказал Исак и предложил Вахтангу Петровичу пройти для этого в соседнюю комнату, дескать, там уютнее.
Годердзи знал, что Исак прекрасно играет в нарды и редко проигрывает. Однако сейчас, наблюдая за его игрою, он диву давался — Исак неправильно располагал свои камни и ходы делал сплошь какие-то дурацкие.
Видно, бедняга не на шутку растерялся, играя с первым человеком района, подумал Годердзи.
Дандлишвили же проигрывал партию за партией, причем партии были очень уж скоротечными. Играли, должно быть, крупно, потому что Исак то и дело совал руку в карман и с хныканьем и кряхтением извлекал новенькие похрустывающие сторублевки.
А Вахтанг Петрович все смеялся да хохотал, играл и рассказывал какие-то уморительные историйки, посмеивался над Исаком, подшучивал, мол, играть не умеешь, и чего ты ко мне сунулся, поди найди себе партнера под стать.
Наконец, проиграв основательную сумму секретарю райкома, Исак поднялся и уступил место председателю райпотребсоюза.
Кругленький, толстенький, с красными пухлыми щечками Мамиа Эркомайшвили в отчаянии хлопал себя по толстым ляжкам, словно жирную отбивную котлету валял, все ладони отбил, и камни заговаривал, и изощрялся всячески бросить их поудачнее, однако игра и у него никак не клеилась. Он тоже допускал невероятные промахи и, проиграв подряд несколько партий, просадил уйму денег. Да и как было не просадить, когда даже самые выигрышные положения он не мог использовать!..
Годердзи совершенно ясно видел, что и Мамиа играл на удивление глупо, иной раз чуть не специально давал противнику возможность «убить» его камень.
Годердзи недоумевал. «Что за притча,— думал он,— с чего это они оба играть разучились? Что за такое затмение на них нашло? »
Вахтанг Петрович, ободрав Мамиа как липку, продолжил сражение со следующим противником. Преемник Мамиа, краснолицый Маркоз Нозадзе, тоже проиграл несколько партий кряду. Но самым потрясающим было то, что Маркоз, находясь в проигрышном положении, почему-то объявлял «дав», то есть ставил условие, удваивающее ставку, а это обычно делает игрок, будучи в выигрышной позиции.
А Вахтанг Петрович все похихикивал да похохатывал. Время от времени, закончив очередную партию, он непринужденно откидывался на спинку стула и, притворно посерьезнев, рассказывал какой-нибудь веселый анекдотец и под общий смех, как бы между прочим, не глядя, небрежно совал в карман очередную сторублевку.
Особенно удивило Годердзи то, что все три партнера Вахтанга Петровича расплачивались именно сторублевками, да еще совершенно новенькими. Казалось, других ассигнаций для них и не существовало.
Во время одной из последних партий, когда председатель райпотребсоюза проиграл самую крупную ставку — «дав-беши» и вытащил из кармана шесть хрустящих купюр, у Годердзи в голове искрой вспыхнула странная мысль: «Интересно, откуда у них, у каждого, столько денег при себе, не специально ли приберегли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152