— А то нет, в траур оденусь! Э-э, пусть только моя Малало будет здорова, ничего другого мне не нужно!
— Ой-ей-ей, ты бы хоть о том подумал, какой пример людям подаешь своим сумасбродным поступком? А если правительству понравится твой подарочек и оно потребует, чтобы и другие такую же штуку выкинули, каково будет? Ай-яй-яй, Годердзи!..— запел было Исак, но Годердзи стукнул его по колену.
— А ну кончай вытье, говорю, твоих причитаний мне не нужно!.. Если хочешь доброго тавквери глотнуть, налью тебе стаканчик, подавись за мое здоровье, а потом сматывай, потому что сюда пожалует секретарь райкома, а с ним, наверно, еще кто-нибудь.
— Зачем это он пожалует? — вскинулся Исак.
— Дом принимать.
— Уже прямо сейчас?
— Прямо, а то криво?
— Ох, Годердзи, -губишь ты себя, на мелководье топишь!.. ...Потом Малало внесла высокогорлый кувшин с тавквери, холодное отварное мясо, зелень...
Проголодавшийся Исак с аппетитом уплетал угощение.
Годердзи и утром почти ничего не ел, и сейчас ему кусок в горло не лез, он все больше на вино налегал.
«Молча пьют, молча едят, песен не поют...» — припомнились Годердзи слова старинного сказа.
— Э-эх, дорогой начальник, наша песня уже кончилась...— проговорил вдруг Исак, словно читая его мысли.
В тот раз впервые за всю их дружбу Годердзи захмелел раньше Исака и, измученный бессонницей, задремал за столом, уронив голову на грудь.
Исак долго с сожалением созерцал бывшего начальника, еще так недавно — лихого кутилы, не знавшего опьянения, человека несокрушимого здоровья, а сейчас сломленного и... немного жалкого.
...К вечеру у ворот Годердзи Зенклишвили остановилась черная «Волга». Та самая, которая раньше обслуживала Вахтанга Петровича. И шофер был тот же самый, Эстатэ с верхней окраины Самеба, веснушчатый парень, который раньше в глаза засматривал Вахтангу Петровичу и без слов угадывал малейшее его желание.
Годердзи поспешил навстречу прибывшим.
Секретаря райкома сопровождали заместитель председателя райисполкома, заведующий общим отделом райкома и заведующий отделом просвещения райисполкома.
Все они были люди новые, и Годердзи ни одного из них не знал.
Когда гости вошли во двор, секретарь райкома остановился перед домом и долго обозревал красивый и внушительный зенклишвилевский особняк. Затем зорко оглядел двор и начал неспешно подниматься по лестнице.
Годердзи видел, как гости, разинув рот, смотрели на каждую вещь, с каким изумлением переходили из комнаты в комнату. Они разглядывали то паркет, то заграничные парчовые обои, то расписной потолок и широкие карнизы. А от фарфора и хрусталя, мерцавшего за стеклами горок и разных поставцов и шкафчиков, и вовсе глаз не могли оторвать.
Заведующий общим отделом райкома, выросший в бедности парень из заречной деревни, задрав голову, долго кружил под роскошной люстрой, висевшей в зале,— как только голова не закружилась! — не веря глазам, рассматривал диковинные для него предметы меблировки и убранства, то осторожно касаясь рукой, то тыча во что-то пальцем.
Секретарь райкома остановился в спальне перед огромной двуспальной кроватью, а потом, в гостиной, так же долго стоял перед ломберным столом. «Видно, он и вправду воображает, что это вещи Безбородко и Мюрата,— подумал Годердзи,— верит информации прокурора и народного контроля, а того не знает, что все это брехня Исака. Дорого же мне обошлись его шуточки!..»
С особым вниманием они осматривали комнату Малхаза.
— Мы спросили вашего сына, иначе мы, естественно, не могли, — обратился секретарь к Годердзи,— не хочет ли он оставить за собой эти две комнаты, но он предпочел получить квартиру в коммунальном доме, в том, который мы строим возле базара...
— Ему виднее...
— Здесь всего много, кроме книг,— помолчав, заметил секретарь и, подойдя к двум небольшим книжным шкафам, стал разглядывать корешки книг.
— Я с МОЕЙ ЖЕНОЙ жили так, что для книг нам времени НЕ оставалось, а нашему сыну и этих хватало...— Он сунул руку в нагрудный карман, ИЗВЛЕК СЛОЖЕННЫЕ вчетверо НЕСКОЛЬКО страничек скрепленных канцелярской скрепкой, и протянул их секретарю.
— Вот опись имущества, которое я вам сдаю. Второй экземпляр будет у МЕНЯ.
Заведующий общим ОТДЕЛОМ ИЗВЛЕК отпечатанный на пишущей машинке приемо-сдаточный акт. Акт подписали замреститель председателя райисполкома и Годердзи. К акту приложили опись.
Зампредседателя отдал нужные распоряжения: ДВЕ комнаты второго этажа, Малхаза и смежную с НЕЙ, переоборудовать в гостиницу для приезжих ОТВЕТСТВЕННЫХ работников. Остальные комнаты передать детскому саду. Посуду — райисполкомовской столовой, ковры — Дому культуры, картины — краеведческому музею, КНИЖНЫЕ шкафы — районной бИБЛИОТЕКЕ, люстры — парткабинету, убранство рабочей комнаты — клубу избирателей, часть МЕБЕли — райисполкому. Лучшие ВЕЩИ перенести в ТЕ ДВЕ комнаты для ГОСТЕЙ.
Книги Годердзи ДОЛЖЕН был отослать Малхазу. ВСЕ оборудование марани, инструменты и разный инвентарь из подвала, кухонную МЕБЕЛЬ, утварь, ПОСТЕЛИ, БЕЛЬЕ, ОДЕЖДУ, ЛИЧНЫЕ ВЕЩИ И прочие МЕЛОЧИ домашнего обихода ЗЕНКЛИШВИЛИ уносили с собой.
Когда ВСЕ было закончено, первый секретарь крепко пожал руку Годердзи, проникновенно заглянул ему в глаза и поблагодарил.
Годердзи долго смотрел, как скользила по их проулку бывшая Пртровичева «Волга».
...Малало поднялась из подвала лишь ПОСЛЕ ухода ГОСТЕЙ. С опуЩЕННОЙ головой, с глазами, полными СЛЕЗ...
Обошла ВСЕ комнаты. Прощалась со своим очагом.
Потом подошла к мужу. Положила голову ему на грудь и замерла.
Годердзи стоял нЕ шелохнувшись, боясь ее потревожить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152