Отсюда открывался совершенно неповторимый вид на северные склоны Триалетского хребта с рассыпанными в зелени селами и деревнями, с сизыми ущельями, с темно-синими лесами, по которым, подобно белым шнуркам, прихотливо извиваясь, бежали горные тропинки.
С этого балкона открывался вид на всю юго-западную часть Самеба, вплоть до самого Летэти.
Местность эта особенно изобиловала зеленью. Глаз не оторвать было от изумрудных виноградников, пышных плодовых садов, волнующихся под легким ветерком тучных нив. Каких только тонов и оттенков зеленого здесь не было!
И сидел Малхаз часами, сидел неподвижно на парусиновом складном стульчике ,и точно завороженный неотрывно глядел на неповторимо прекрасный пейзаж, на все эти склоны, вершины, изломы гор...
Он постепенно убеждался, что лишь сейчас, когда через несколько лет ему исполнится уже сорок, он познал подлинную любовь к природе, и именно здесь, на балконе Сандры, впервые открылась ему красота и прелесть родного края.
Но и здесь не давали ему покоя! Время от времени, когда Сандра хватался зятя, он присылал за ним кого-нибудь из близких, а то и сам притопывал. Войдет, грохоча сапожищами, раскинет длиннющие свои руки и, дико выкатывая глаза, гаркнет:
— Эгей, зятюшка! Да что ты за нелюдим такой? Тебя, понимаешь, гости заждались, а ты сидишь здесь бирюк бирюком и в ус не дуешь! Какой такой ты философ или живописец выискался и что ты там углядел? Только зря глаза пялишь, будто отродясь не видал травы и деревьев! Коли так это мило твоей душе, запишу я тебя в бригаду полевых сторожей, и сиди себе на зеленой травке под зелеными деревцами! Хо-хо-хо,— гоготал он, довольный своим остроумием.— Вставай, брат, вставай, Никала наш пожаловал с семейством, с материнской стороны только они одни и остались у меня. Обидится ведь, ежели не почтим его как подобает, не упоим стервеца!
Как ни пытался зять отнекиваться, отговариваться, спасения не было — Сандра все одно уводил его с собой.
Никакого сладу не было с этим человеком.
Ступив на порог гостиной, он, словно через поле, орал ражим голосом:
— Радуйся, очаг, ослепни, враг, а вот и мой зятюшка-свет! Ну, каков молодец, а? На шею его поглядите, на шею да на плечи богатырские, ишь, ведь громила-парень, а? А то как же, черти полосатые, Сандра да не нашел бы доброго зятя? Эгей, сукины дети, пейте, пейте за здоровье моего зятя! — И — еще оглушительнее: — Свадьба у нас, братцы, свадьба! Гуляем!
От Сандровых воплей у Малхаза барабанные перепонки лопались, а что делать, когда тесть дохнуть не дает, от себя не отпускает. Сидеть с ним рядом было все равно что с палящей пушкой, так он орал, так грохотал, хоть уши затыкай.
Однако по всему было видно, что Сандра жил по пословице: делу —время, потехе — час. Руководитель он был разумный, хозяин рачительный. За короткое время Малхаз нагляделся, с каким почтением и доверием относились к его тестю самебцы.
Это при Сандре расцвел и разбогател самебский колхоз, до него отсталый и бедный. Это Сандра вывел колхоз в миллионеры, благодаря Сандре получил он несколько высоких наград.
В работе председатель был строг и требователен до крайности. Ни себе потачки не давал, ни другим. Ради общего дела не боялся и врагов нажить. Вместе с тем, несмотря на внешнюю грубость и неотесанность, на весь его упрямый и буйный нрав, сердце у него было, как говорили односельчане, доброе. К его достоинствам надо причислить и умение вовремя отступить, одуматься, осознать свою ошибку. Видно, за все это и любили его в Самеба. А то, что он о своем благе заботился, себя никогда не забывал,— вот тебе и на, да разве на его месте кто другой иначе бы поступил? Что же до анонимок, так они на кого хочешь могли писаться, и писались, верно: небось у каждого имелись недоброжелатели и враги, не только у Сандры!.. Так рассуждали самебцы и, оправдывая своего председателя, послушно повиновались ему.
А какой щедрый и отзывчивый был Сандра, как умел поддержать человека в трудную минуту! Что и говорить, мало какой председатель колхоза так заботился о своих односельчанах, так покровительствовал им, как Сандра.
Жил он богато, зажиточно, и дом его славился гостеприимством и хлебосольством. «Теперь, дорогие братья мои,— говаривал он часто,— не время враждовать и ссориться. Прошли те времена. Теперь надобно нам жить в мире и согласии. Тем и общему делу подсобим, и нам самим больше пользы будет». Самебцы полностью разделяли эту его точку зрения, и главенство Сандры в Самеба было прочно и устойчиво.
Позиции его не пошатнула даже смена районного руководства. Да и что удивительного: колхоз у него как часы работал, сам он был неутомимый труженик, инициативный, опытный, тбилисское руководство к нему благоволило, самебцы стояли за него горой. Чего же еще надо было, чтобы председатель колхоза чувствовал себя уверенно и спокойно и мог повеселиться от души на свадьбе единственной дочери!
Сандра Сандрой, но истинной главой семьи Эдишерашвили была все-таки Маргалита, его супруга. Тихая, немногословная и добрая, она была подлинным ангелом-хранителем дома.
Маргалита была дочерью коренных обитателей Самеба — Роинашвили и очень гордилась своим происхождением.
Невысокая, худощавая, с худым лицом и по-детски маленькими ручками, Маргалита едва достигала груди своего богатыря-мужа. Украшением всего ее облика были большие лучистые и, разумеется, медовые, как у истинных самебских женщин, глаза.
Да, Маргалита Роинашвили была маленькой, невысокой и хрупкой на вид, но в работе ей равной не было. Во всем Самеба вряд ли у кого набралась бы такая уйма дел, как у Маргалиты, жены Сандры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152