Наступило время второго завтрака.
Привязанная к плоту высокая, заостренная книзу плетеная корзина — годори наполнилась серебристой рыбой.
В бурдюке ждет их рубиновое хидистаури.
Еще немного — и звучный сильный голос Годердзи польется над Курой, согревая все переливы старинной «Метивури», то замирая трепетно, то наливаясь мощью, подхватывая и унося слушателей куда-то в волшебные края.
...И коза начальника станции привиделась ему. Да так явственно, прямо как живая перед глазами встала: удивительно белая шелковистая шерсть, точно гребнем расчесанная, лоснится на боках, рога прямые, длинные, острые... Ох, с какой яростью и быстротой ринулась бедняжка на Годердзиеву круглую пилу! И в тот же миг упала бездыханная с рассеченной надвое головой!
Так бывает, когда, не рассчитав своих сил, бросаешься в бой с жизнью — распотрошит она тебя, словно рыбу цимори...
А у Годердзи сколько крови окажется, если его так вспороть? Вот ведь каждую весну нужно ему пиявки ставить...
Пиявки ловит для него Малало. Она великий мастер этого дела. Ранним утром, до восхода солнца отправляется она к Священниковым болотам, прихватив с собой большую стеклянную банку. Заберется в густые тростниковые заросли, опустит ноги в воду, и в полчаса столько пиявок набирается, что банка полна чуть не до краев.
Пиявки и кровь всколыхнули неприятные воспоминания и воскресили один из образов детства —- Аслана-турка.
Аслан был его ровесником.
Однажды на Нодаровом гумне приехавшие из Тбилиси артисты устроили представление. Годердзи был тогда наивным деревенским парнишкой. Как завороженный, широко раскрытыми глазами глядел он на игру прославленных грузинских артистов — Нато Габуниа-Цагарели и Георгия Арадэли-Ишхнэли.
Нато была свояченицей самебца, Георгий — уроженцем соседней с Самеба деревни Арадэти, так что для обоих Самеба была не чужой.
Годердзи с товарищами устроились на стогу сена, на краю гумна. Уткнувшись подбородком в согнутые колени и обхватив их руками, он глядел на импровизированную сцену.
В это время появился Аслан. Он потеснил ребят и уселся рядом с Годердзи, совершенно завороженным зрелищем.
Весь обратившийся в слух и зрение, всем существом своим Годердзи был там, на сцене. На Аслана он и не обратил внимания, но погодя краем глаза заметил, что тот поигрывает у него возле уха дубинкой. Но Годердзи настолько был увлечен, что ему было не до Аслана.
Минуты через две дубинка опять закачалась, теперь уже рядом с виском.
Разозлившись наконец, Годердзи повернулся к Аслану, чтобы стукнуть назойливого парня, и... кровь застыла у него в жилах!.. Из пазухи Аслана тянулась к нему огромная черная змея! Треугольная голова с тонким раздвоенным языком, обращенная к Годердзи, слегка покачивалась...
Годердзи вскрикнул не своим голосом, быстрее молнии вскочил и рванулся в сторону, как умалишенный.
Раздались недовольные возгласы:
— Тс-сс, неугомонные, тише! Не мешайте!..
Сердце у Годердзи колотилось гулко и часто, и он точно заговоренный замер, во все глаза глядя на Аслана.
А Аслан легко провел ладонью по длинному черному туловищу змеи, и она тотчас исчезла у него за пазухой.
Годердзи лихорадило. Ничто в жизни не внушало ему такого омерзения, ничего и никого он так не боялся, как «ухсэнэбели» — неупоминаемой: так называют ее в народе, избегая произносить подлинное название. Одна лишь мысль о змее леденила ему душу.
А теперь эта «неупоминаемая», холодная, жуткая и неумолимая, устрашающе извивающаяся, прикасается своими скользкими кольцами к обнаженной груди Аслана!..
Годердзи потрясла эта сцена.
Он с дрожью смотрел на Аслана. А тот сидел, как ни в чем не бывало, скрестив ноги и не сводя с него упорного взгляда, легким, едва заметным движением плеча заставлял змею то высунуть голову, то снова спрятать. Раза два он коснулся ее рукой снаружи, через сорочку, и эта нечисть оба раза стремительно выскальзывала и вытягивалась почти во всю свою длину вверх и, застыв, словно и вправду какая-то палка, лишь слегка шевелила головой.
Остальные зрители не видели этой картины, потому что Аслан то сидел позади. А несколько мальчишек постарше Годердзи, которые сидели здесь же, рядом, вероятно, давно привыкли к фокусу Аслана и не обращали на него внимания. Они целиком и полностью были поглощены спектаклем.
Годердзи не выдержал более этого ужаса и помчался домой. Он так бежал, словно мерзкая тварь, шипя, преследовала его по пятам.
И ночью он не смог спать, все вертелся в постели... как сейчас...
Вспомнил он и то, как подстерег Аслана, встретился с ним один на один, когда тот гнал на пастьбу стадо в Диди-Корохи. Аслан-турок пас скот жителей Гоха вместе с глухим старым Согратом Автандилашвили и был у него подпаском.
Годердзи подкараулил его на Гоха, по ту сторону железнодорожной насыпи, возле Сескелашвилевских садов. Он был вооружен внушительной кизиловой дубинкой.
Аслан издали приметил его и попытался скрыться за идущими в хвосте стада буйволами. Он хотел как-нибудь улизнуть от Годердзи, опасаясь драки, но Годердзи обошел стадо с головы до хвоста и преградил дорогу Аслану.
— Бросай свой кнут и раздевайся до пояса! — грозно приказал он Аслану.
Тот заколебался на миг, но приказание выполнил.
— Теперь выверни карманы штанов! Аслан молча выполнил и это повеление.
— Теперь снимай штаны!
— Штаны не сниму! — заупрямился Аслан.
— Ах, не снимешь? А эту дубинку видишь? Я сейчас выбью из тебя дух вон! — и Годердзи решительно поиграл дубинкой.
Угроза возымела действие. Аслан стащил с себя брюки и остался, в чем мама родила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152