Заткнув топор за пояс опоясанного пальто, - тогда все, все равно мужчины и женщины, ходили подпоясанные, - надрываясь, усталые люди тащили за собой на саночках срубленный ствол акации. В комнате, отапливаемой жестяной буржуйкой, на сковороде, раскаленной докрасна, жарили на олеонафти блины из кукурузной муки. Олеонафта, масло для машин, заменяла тогда людям толщ. В истощенных голодом людей колебались зубы. Кровоточили десны.
Бывший Потемкинский сад был губернияльною идиллией. На горбкавих склонах тянулись ярки, размыты летними грозовыми ливнями. Слой пыли покрывал тропы, протоптанные между бурьяном. Во ободранными, с поломанными ветвями кустами желтой акации дремали куры служащих дворцового здания. Ветер трепал развешанные на веревках между деревьями синеве, тяжелые от влаги, только выстиранные простыни. На местах, где нужно было воссоздать в воображении возможность газона или клюмбы, росли мелкие круглолисти низкие калачики и большие пышные серо лопухи. Природа брошена была судьбы. Никаких декоративных украшений. Никаких попыток что-то изменить или укротить.
Это все исчезло. Потемкинский сад перестал существовать. Новый сад имел совсем другой вид. Молодые деревья подчинены были регляменту песком усыпанных дорожек. Газоны и клюмбы были специяльним надписями запрещены для детей, собак и пьяных. Устоявшийся ранжир бордюров запирал их пространство. Унифицированный стандарт цветов украшал круга и звезды клюмб.
Цветы перестали быть тем, чем они были до сих пор: цветами. На них составляли акты. Их регистрировали, заносили в бухгальтерськи книги Треста зеленых насаждений, проводили по входящих и исходящих книгах, акты подшивали к делам. Дела стояли на полках шкафов в канцеляриях учреждений.
На клюмбах цветы производили впечатление выкрашенный на фанеры. Кепка Ильича и библейская борода Маркса, выложенные из битого кирпича, пережженной угля и повапнених Каменке, повторялись с убийственной однообразием. От входа к берегу я насчитал пять кепок восемь бород. Размеры свидетельствовали о стремлении к грандиозности, материал, использованный для этих садовых декоративных мотивов, о режиме строгой экономности. Варьировался материал, например, фон был белый, кепка изложена была из кирпича, или же наоборот, при белой кепке было червоноцегельне фон.
3 фанеры, песка, кокса, мела, битого кирпича, рахитичный деревьев и регистрируемых цветов на берегу Днепра был воздвигнут «Парк культуры и отдыха», плод бухгальтерськои усердия, Трестовский директив и обижникового формализма.
Только Днепр и небо были те же: величественные и бескрайние.
Вместо кусков синего ситца, ссудо нарезанный в городе щелями каменных улиц на узкие полосы, здесь в бесконечности пространства протянулся нетронутое неизменное небо В литургическом покое неслышно плыли вверху по небу одна за другой неторопливым цепью облачка.
Что касается меня лично, то я человек города! Я не знаю никакой названия дерева или растения или птицы. Это не моя профессия. Знать их это профессия ботаника, дендролога, микологов. Я не люблю природы, какой она есть. Она действует тягостно на нервы. Я выдерживаю природу исключительно тогда, когда ее приспособлено уже для человеческих выгод. Пейзаж должен раскрываться с террасы ресторана. Природа должна быть подана при столике кафе: хороший кофе, пирожные и вокруг кольоровани ткани даль.Асфальтированные пешеходы в целинной лесу. Заплачен входной сбор и перила, на которые можно опираться, заглядывая в бездну. Природа должна быть комфортабельной.
К сожалению, я не нашел в саду никакой кафе или даже буфета с парой жестяных стульев и столиков под деревом, чтобы иметь возможность заказать себе стопку на сто грамм и порцию краковской колбасы на двести грамм.
Пришлось довольствоваться деревянным площадкой над обрывом, продовгастою террасой, предназначенной, возможно, для танцев, возможно, для концертов
Я сижу на пленарных собраниях Совещания. Покорно и терпеливо исполняемый скучный долг! Нет, я не люблю заседаний! ..
Передо мной на столе растет гора бумажных петушков вместе с кучей папиросной золы и окурков, накопленный канцелярский помойку, одсив моей тоски.
Один за другим выступают представители учреждений. Лица различных административных рангов с устоявшимися штампом слов и штандартом фраз. Представители Облисполкома, облоно, коммунхоза, Союза воинствующих безбожников, пионерзагону образцовой трудшколы, профкомов различных заводов, Института народного образования.
Какое отношение имеет к искусству, к творчества Ленника, к архитектуре и музейного дела эта присядкувата, краснощекая, черноволосая девушка с пышными красным бантом пионерской галстуки, которая свою речь начала с заявления:
- Как пионервожатая ...
Я обратился к своему соседу: не думает ли он, что перед ее выступлением годилось, чтобы на эстраду вышли пионеры и, выстроившись в две шеренги по обе стороны катедри, затрубили трубы?
- К тому же, - добавил я, - я интересен знать, кому именно из присутствующих повяжут галстук почетного пионера, и, вообще, при чем тут Линник?
Он высоко поднял брови, посмотрел на меня внимательно, словно взвешивая, как он должен отнестись к моим словам, тогда улыбнулся - видимо, ему понравилось мои золотые очки - и сказал:
- Вы, профессор, циник!
И после короткой павзы:
- ... И опасный человек!
Я не вполне понял, что он хотел этим сказать. И наконец, я не знал, кто он такой был. Но разве не все равно?
Был смертельно неинтересно. Даже собственные остроты больше меня не развлекали. Я откровенно, не скрываясь, позиxав.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62