Банальный реалист рисует закат, как он его видит, и никогда так, как знает. Он рисует червоножовте солнце, склоняется к горизонту, хотя еще со школьной скамьи он знает, что, собственно, движется земля, а солнце остается недвижимое Наш мастер делает иначе. Он одновременно рисует то, что видит, и то, что знает. Вот, например, обратите, пожалуйста, внимание на этот рисунок реки. Здесь нарисована поверхность реки, сияющий на солнце и горячими бликами света слепит человеку глаза, но мастер не удовлетворяется этим. Он не хочет, чтобы ему забросили, что он не был правдив в своем искусстве и не нарисовал того, о чем он знал лучше, что каждая река в этой плодотворной и цветущей стране богата смашну и добрую рыбу. Следовательно, он рисует то, что видит: ослепительную поверхность реки, и то, что знает: реку, полную рыбы с заботливо выписанными полукружьями чешуи.
Я улыбаюсь несколько мечтательно к Гуле. Я хочу, чтобы он, стоя здесь перед входом в Духан, мечтал со мной об искусстве, которое не существует.
- Таким должно быть искусство: не только внешне точным но и, прежде всего, честным: изображать то, что видит мастер, и то, что он знает. И не таиться со своими намерениями стремиться, агитировать, заставлять, двигать. Разве, - говорю я, - новейшее искусство не стремится соединить в себе эти три момента, эти три формулы: «вижу», «знаю», «хочу»?
Я беру Гулю за плечи, крепко стискиваю, будто раскрывая, разворачивая его в плечах, словно выталкивая его вперед, что я заставить его выпрямиться.
На двери, ведущие в шашлычная, нарисованная сковородки с тремя поджаренными на ней рыбами. Рыб больших шипит в масле, и, как фоерверк, золотистые капли масла разбрызгиваются во все стороны.
- Посмотрите, - говорю я Гуле, показывая ему на этот рисунок рыб, как нарисованные эти форели. Мастер не считался с законами перспективы. И это он делает вполне сознательно и умышленно. Законы перспективы противоречили его намерениям. Его целью каждому, кто брался за ручку, чтобы переступить порог шашлычная, показать, какие большие рыбы возложено на сковородку, которая привлекательно смашна и добра эта рыба и как повар не пожалел масла, только зажарить эту добрую рыбу. Он рисовал на заказ, и все, что он рисовал, должно было привлечь посетитель, вызвать в нем желание есть, заставить его зайти в погребе заранее убедить его, что его здесь примут ласково и радушно, широко и щедро. Нет, он не скрывал своими намерениями. Он не затушковував ее Искусство мало цель. Он правдиво понимал назначения подлинного искусства и свое призвание как художника. Разве, - спрашиваю я, - не здесь творческие корни целого голляндського искусства как искусства народного? ..
И я нажимаю на щеколду и переступаю порог.
ородный приземистый хозяин с любезным приветом, кланяясь, встречает нас на пороге своей господи. Его знакомят со мной.
- Профессор. Приехал из Харькова. Путешествовал по Армении. Изучал тамошнюю старинную архитектуру. Глубокий знаток тубильчого вина, шашлыков и старинных храмов.
Мы сердечно поздоровались. Я пожал горячую, прочную, широкую ладонь этого фавна. Странная плоть, насыщенная теплом и кровью, спокойным и ласковым прикосновением коснулась моей долгой и хрустящей, с узкими пучками, нервной руки.
Я спешу выразить свое удивление перед искусством художника, что расписал стены восточного коридора.
Хозяин сладко, как кот, щурит глаза, присасывается языком, смакуя наши похвалы, которые он как заказчик и хозяин принимает в свой адрес. Благодарит нас и с чувством самоуважения отмечает:
- Великий мастер рисовал, говорю тебе. Очень большой, Выдающийся талант имел. Где, в какой Духан найдешь еще такой? Сколько вина мог пить! Прекрасно шашлык готовил!
Он захлебывается от удовольствия. И тогда с горечью добавляет:
- Но спился! Я не жалел вина. Твое дело пить сколько хочешь, если ты такой талант от Бога имеешь. Пей, пожалуйста!
Бесспорно, хозяин был прав, связывая в один узел, что, на первый поверхностный взгляд, казалось бы, не имело между собой никакого связи: умение готовить шашлыки, искусство рисовать и способность много вина выпить.
Хозяин провел нас в отдельную комнату в глубине пивной. Лично переставлял и зсовував столики. Крикнул на ребят, чтобы они принесли чистую скатерть. Мы расселись. Опираясь руками на спинку стульев, склонившись туловищем над нами, - Саваоф, что благословляет потомков Ноя ... сцена выдержана в библейском стиле, - он руководил нашими розысками, когда мы с жаром, беспорядочно обдумывали, которого заказать себе вина.
После длительных разговоров и оживленных споров, увидев, что мы сами не наведем совета, он снисходительно улыбнулся и предложил остановить свой выбор на бочонок красного вина, которое он, по его словам, хранил на особо торжественный случай.
Все делалось серьезно и неторопливо.
Хозяин принимал нас, словно священнодействовал. Осталось впечатление, что мы для него не просто случайные люди, случайно невольно попали сюда с улицы, а избранные мистагогы, участники ритуального обряда, его дорогие, любезные его сердечные друзья, потому кормить людей шашлыками и угощать их вином - то высокое призвание , которое не каждому человеку дается свыше.
В этот способ осуществляется важное и существенное. Есть и пить не физиологический акт насыщения, а утверждение сообщества, счастливой и искренней человеческой дружбы.
Ничто не важилося и не мирялося. Безгранично пилось и илось. Какие могут быть счета в дружески-семейном кругу? .. К нам вышел повар в белом фартуке, высокий и худой, с черными полукружьями косматых бровей, с бородкой, которая торчала острым клином, с прямым углом випненого на горле кадык.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62