Картине, собственности одного он противопоставил архитектуру, достижение всех.
От эскизов театральных декораций, от рисования картин, предназначенных висеть над книжными шкафами в кабинетах образованных и состоятельных людей, он обратился к строительству и мозаики.
Церковь, построенная Линником года 1908, была несколько больше, чем просто рафинированное дань с его стороны эстетским захвату византизмом. Виктор Гюго ошибался, когда думал, что «книга убила собор», что просветительский партикуляризм нового индивидуалистического общества окончательно опроверг идею универсального и абсолютного искусства, выпестованного Средневековьем.
Как и всегда, Линником владел дух полемики. Свою каменное-церковь строил с вполне отчетливой полемической целью: противопоставить ее каменном полтавского земства, которую построил Василий Кричевский. В вопрос украинского художественного стиля Степан Линник вносил дискуссионный момент: барокко или византизм, ХVII век или Х-ХI, казачество или Святослав, Ворскла («Ворскла река небольшая») или большой водный путь из «варяг в греки», хуторянство или магистраль мировой истории , земство или София, либеральное поступовництво или взрыв и взлом? ..
Иногда стоит бывает пересмотреть Вазари. Читая Вазари, начинаешь яснее понимать, что никакая искусство эпохи не получается вооруженное в шлеме и с копьем в руке из головы Зевса, никакая «сегодня» никогда не творит всю эпоху в целом. Современнику трудно отделить в своем времени прямые пути от боковых, отличить пути, ведущие в будущее, и пути, которые не ведут никуда.
Даже сейчас, когда уже приближается пятидесятой годовщины смерти Ленника, нам было бы трудно утверждать, что в хаосе незавершенной творчества Ленника было прогнозом будущего, а лишь шлаком, который только засмичував бронзу, предназначенную для того, чтобы из нее отлить монументы вечности! ..
... Но ведь и печет! ..
Мне становится невыносимо горячее сидеть на каменной скамье. Белым пламенем пылают раскаленные гранитные плиты. Слишком тускло пахнут цветы, слишком сладкий аромат молодой листвы кустов и деревьев. Все вокруг замирает! .. Парит! .. Не собирается дождь? ..
Я привстаю с мисиця. Я смотрю на краю неба. И вдалеке на западе, далеко над горой я вижу темно-синие тучи, надвигающейся от степи из-за балки. Тяжелый кусок бархата подвешено на заднем план.
Грозовая туча двигается медленно в полной тишине. Но пройдет мгновение, сорвется внезапный ветер и унесет с собой цветы, листья, береговой песок и пыль из степи.
Наверное, уже пора уходить и на совещание, которое, надо полагать, уже началась.
Я смотрю на часы и качает головой! Однако! Неожиданно для себя я просидел здесь над обрывом все возможные и невозможные сроки. Вне всякого сомнения, я упустил доклад Арсения Петровича, которой должны были начаться работы Совещания. Что делать? Так есть, теперь уже ничего не изменишь.
Я собираю со скамьи все, что разложил на ней и иду. На ступеньках перед входом в церковь сидят, сложа на коленях свои сухие руки, черные, в черных платках, старики, забытые смертью бабушки. Неподвижными тенями они застыли на камнях ступенек, молчаливые существа, своим присутствием напоминают людям о необходимости молитвенной тайны милостыни.
Я смотрю на них, на темные в глубоких морщинах лицо, на выцветшие глаза, костлявые руки, дрожат, протягиваясь ко мне, - жест, его ритуальный образ имеет свой устоявшийся символический смысл. Жалкие попрошайки? Нищенки? Просительница, опозорены нищетой и отчаянием? ..
Наш позитивистичний время пренебрег попрошайничество. Он обесценил идеал нищетой. Быть нищим - быть ничем. Но эти старые женщины, обращаются ко мне с распростертыми руками, напоминая о необходимости быть милостивым, принадлежат другому эпохе. Они представляют сутки, которая видела в собственности зло и рассматривала попрошайничество как жертвенный подвиг и высокое призвание.
Речитативом женщины повторяют ритуальную формулу:
- Будьте милостивы, дайте копийочку!
Я останавливаюсь, смотрю на те черные фигуры, как я их увидел впервые, и меня пронизывает мысль. Как я этого не понимал раньше? .. Но ведь действительно: дело вовсе не в «копейке», дело в том, что вот есть определенная категория колоцерковних людей, цех, орден, и они тогда говорят:
«Будь милостив!
Чтобы поддержать полицейский порядок в городе, мы ставим на углу каждой улицы крепкую, сильную униформовану человека, полициста, вооруженного пистолетом и резиновой палкой. Средневековья с той же целью ставило на углу якнайслабшу человека, калеку, старца, и полицейский обязанность ее был напомнить каждому, проходивший мимо, о необходимости морального совершенства.
Полициста учат убивать; старца учили молиться, петь, играть на музыкальных инструментах. Власть заботилась о том, чтобы обеспечить в стране наибольшее количество нищих, ибо это был единственный способ, известный тогда, для поддержки порядка на улицах и ярмарочных площадях.
Нас удивляет возможность подобного взгляда на нищету: чем больше нищих на улицах, то морально совершенная страна! Но почему нас не удивляет противоположный взгляд, ставящий благосостояние страны в зависимость от количества построенных самолетов, перевезенных по железной дороге грузов и добытой нефти? Так, наше время выше всего поднимает цифры тонн выплавленного чугуна, выпущенных моторов и продуцируемых киловатт электроэнергии!
Меня рассудительного путешественника, с блужданий в идеологиях и тысячелетиях сделал себе профессию, один мой хороший знакомый не без оттенка язвительно иронии, назвал «бродягой».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62