Я прищуривает глаза, чтобы полностью погрузиться в ощущения наслаждения от ветра, полного благоухания солнечный свет.
Возможно, что я задремал, потому что, когда я открываю глаза, вагон стоит на остановке. Мы уже съехали на гору. На пустом пространстве горы, открытом для ветров, пыли и солнца, между тонкими стволами молодой посадки, на желтых комках вскопанные почвы пасутся козы.
На фоне серо обшару я вижу перед собой мрачную тень недостроенного каменного Я вижу черные пропасти оконных щелей, темноцегельний костяк стен, жестяной крышу ржавеет, повиснув на обнаженных ребрах перекрытия. Эту каменный, предназначенную для городского музея, начали строить еще перед Первой мировой войной, тогда бросили, и так она осталась стоять печальной и нелепым развалиной. Причудливая упоминание неосуществленных предположений, черная и глухая пустота, нужник для прохожих, приют в закоулках сутеренив, между горбатыми кучами мусора, для проституток, бродяг и бездомных.
Вагон с визгом вычеркивает полукруг дуги и поворачивает налево.
На холме, над пологим склоном горы, за зеленой кучкой деревьев, памятником потемкинских проектов причудливой империи «греко-росов», «Визант-России», открылся передо мной сухой, в прямых линиях выполнен, стройный профиль кафедрального Собора.
Только каменный забор вокруг Собора, подогнанные своим размерам под обычный губернияльний масштаб, определял контуры границ той грандиозной в своей фантастике строения, что, завершая осуществления «греческого» проекта, должна была стать больше храм апостола Петра в Риме. В туманных сумерках севере осужден был бы гнить в болотах молчаливый и неподвижный, запертый в гранит Петербург. Столицей мировой империи «греко-росов» должен был быть степной Екатеринослав.
Так прихоти Екатерининского вельможи, взлелеянный иллюзиями украинских «универсалистов» 18 века, среди претендентов на место и корону Третьего Рима было названо и это разбросано, начатое и неоконченное обширное степной город с горой, широкой и выпуклой, как плодотворное брюхо женщины.
3 трамвая сходят на очередной остановке люди. Желтой глиной тропы, протоптанной в бурьяне, глаз идет к белому стены ограды, очерчивает размеры катедри, которая могла бы быть величественного за храм Св. Петра в Риме.
В мозгу плетется плетение мнений:
- Начинать и не кончать. Проектуваты и не завершать. Тратить уйму усилий, напрягать безмерно мышцы, возводить напряжение мышц к катастрофе срыва и не достигать.
Когда эта тема волновала Гоголя. Образы и цитаты из произведений Гоголя предстают передо мной.
Трамвай проходит белые корпуса богоугодное заведение. Не здесь сто лет назад урядував гоголевский Земляника? Сегодня, спустя сто лет, Гоголь все еще перечитывается как современник.
Во мне просыпается чувство условности времени. Время опрозорюеться. Устраняется сопротивление времени. Сдвигаются события. Поступки и люди, изображены Гоголем, теряют свою связь со временем.
Я чувствую внутреннюю тревогу. Ужас, как у человека, стоящего на краю бездны, охватывает меня. Холодок пробегает по спине. Стынет похолодевшие концы пальцев, лежащих неподвижно, охватывая граненый столбик, нагретый солнцем. Я думаю:
- За революции расстреливали класса. Или не надо было расстреливать псиxологию? ..
Ремарка Автора.
Ростислав Михайлович полемизирует. Он спорит. Он рассуждает о гоголевскую тему в современности, о том, что современность вклинивается в Гоголя.
Он упоминает о уступы из Гоголя, о водяная мельница в имении Ноздрев, не работал только из-за нехватки мелочи, потому что «недоставало порхлицы, в которую утверждается верхний камень, быстро вращающийся на веретено. речь идет о Манилов: «В доме его вечно чего-нибудь недоставало: в гостинной стояла прекрасная мебель, обтянутая щегольской Шелковое материей, которая стоило весьма недешево; но на два кресла ее недостало, и кресла стояли обтянуты просто рогожей, впрочем хозяин в продолжение нескольких лет всякий раз предостерегал своего гостя словами: "Не садитесь на эти кресла, они еще не готовы! " В иной комнате и вовсе не было мебели, хотя и было говорено в первые дни после женитьбы: "душенька, нужно будет завтра похлопотать, Чтобы в эту комнату хоть на время поставить мебель! " Вечером подавался на стол очень щегольской Подсвечник из темноте бронзы с тремя античнымы грация, с перламутровым щитком, а рядом с ним ставился какой-то просто Медный инвалид, Хромой, свернувшись в сторону и весь в сале, хотя этого не замечали ни хозяин, ни хозяйка , ни слуги.
Примеры могут быть увеличены, цитаты умноженные. Представление, что представлялись внутренним взором Ростислава Михайловича, беглые и неустановившиеся, - уточненные.Однако беглое перестало бы быть тогда таким, мысль, которая промелькнула лишь мимоходом, приобрела бы кристаллизации, чего однако в существе не было.
Для Автора мало вес определить круг зрительных впечатлений, идей и мыслей, сквозь которые прошел в очередной последовательности его герой во время своего путешествия: незаконченный дом Музея, неосуществленный Проект величайшего Собора в мире, упоминание о Недоделанный мельница в имении гоголевского героя, о креслах оставленные необбитимы , недомебльовани номера, роскошные канделябры и вместе медный, никогда не очищенный подсвечник, на что не обращали внимания ни хозяин, ни хозяйка, ни служба.
От мысли о расстреливаемых за революции класса Ростислав Михайлович уклонился в псиxологизм. И этот уклон в психологизм, в абстракцию более характерен для того аспекта, в котором он воспринимает действительность!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62