Такой поворот судьбы его попросту сломил. После ухода врача ос
тался запах эфира, словно серы после исчезновения дьявола.
Ц Возьми хоть ты себя в руки, Ц нарушил молчание де Бертэн. Ц Мы должны
примириться с неизбежным. Этот необузданный человек сам ринулся навстр
ечу судьбе и, разумеется, заслуживал лучшей участи.
Лабу терзался угрызениями совести. В сущности, отличный веселый парень!
И подумать только Ц из-за какой-то дурацкой шутки…
Ц Когда похороны?
Ц Сегодня днем.
Аннет резко поднялась и проговорила решительно:
Ц Ты не хотел ничего плохого и… Ц Остальные слова потонули в рыданиях.

Они выехали в учебный лагерь. Мрачный, серый день. Теплый воздух отяжелел
от морского тумана. Должно быть, где-то в открытом море, далеко за бухтой, р
азразился шторм. Сильный ветер швырял в лицо тяжелые дождевые капли. Вла
га проникала повсюду. Так они прибыли в Бор-Булден на траурную церемонию.

Учебный лагерь Ц несколько бараков, раскиданных там и сям между лужами
и мокрыми от дождя пальмами.
Ротный командир показал им барак, где жил Горчев, его постель, его вещи. Во
зле койки валялась пачка жевательного табаку. Генерал удивился: по его м
нению, Горчев не принадлежал к типу людей, жующих или нюхающих табак.
Ц Я хотел бы взглянуть на его экипировку, Ц обратился де Бертэн к ротно
му командиру.
Ц Сержант велел отнести ее на склад.
Командира срочно вызвали, и он поручил посетителей Гектору Потиу, которо
му было в высшей степени неприятно, что генерал пожелал видеть багаж Гор
чева. Пожалуй, скандала не избежать… Ведь он один знал, что Корто не имеет
ничего общего с Горчевым. Они пошли на склад, и Потиу предложил гостям для
лицезрения большой желтый кофр: на ручке висела бирка с фамилией. В кофре
Ц одежда хорошего качества и несколько фотографий.
Горчев! Веселое я симпатичное лицо улыбалось с каждого снимка. Лихо сбит
ая набок соломенная шляпа. Никаких сомнений: кто видел его хоть раз, узнал
бы сразу. Гектор Потиу чувствовал себя неуютно. Скажи он, что человек, изоб
раженный на фотографии, никогда не служил под его началом и что желтый ко
фр переслали по почте через какого-то мясника, который украл его еще в Мар
селе у подлинного Горчева; скажи он, что некий солдат из мести выдал мясни
ка, а военный суд приговорил его к наказанию, и кофр вернули Горчеву, то ес
ть служащему под его фамилией Корто… Скажи он все это, и случай с Корто исс
ледовали бы подробнее, а ему, Гектору Потиу, хватило бы неприятностей над
олго. И он предпочел помалкивать, стараясь не очень выказывать свой стра
х. Лабу кусал губы, Аннет всхлипывала. В конце концов они отправились на не
большое кладбище легионеров, где начиналась более чем скромная церемон
ия. Гроб стоял у разверстой могилы. На черной доске белыми буквами было че
тко выведено:
«ИВАН ГОРЧЕВ, РЯДОВОЙ, 22 ГОДА».
Аннет не могла отвести глаз от надписи и плакала беспрерывно. Получилось
, что кто-то все же пожалел Корто, хоть он того и не заслуживал. Единственно
е, в чем не отказано ни одному человеку на земле, Ц пролитые слезы у могил
ы. И если в данном случае слезы не имели к его останкам конкретного отноше
ния, неисправимый преступник был бы доволен, присутствуй он на погребени
и в качестве, так сказать, метафизического инкогнито. В этом маловероятн
ом случае ему, пожалуй, было бы обидно, что Коллет Ц официантка парижског
о кафе Ц не видит, как его кончину оплакивают столь важные господа. Если,
конечно, предположить, что люди и после смерти любят похвастать своими в
ысокими связями; это вряд ли возможно, но и не полностью исключено.

3

Лабу не оставляла мысль о Горчеве. Он мрачно сидел на кровати. Сирокко. Веч
ер туманный и противный.
Боль ровной полосой шла от угла глаза и математически точно разделяла че
реп Ц будто на голову натянули узкую фуражку.
От постоянных испарений постельное белье отсырело, и стены дышали плесе
нью.
Лабу подошел к окну.
Сирокко.
Мокрые крыши, в клубах тумана мерцают лампы. Влажная удушливая ночь. В лиц
о жарко дышал коварный южный ветер, хотя было затишье. Сердце стучало с пе
ребоями, удары пульса отдавались в барабанных перепонках, и ко всему еще
туман, плотный и затхлый, как вытащенная из подвала мешковина.
Сирокко. Лабу выпил коньяку. За окном, на завеси тумана ему мерещилась раз
мытая надпись, словно спроецированная плохоньким фонарем: «ИВАН ГОРЧЕВ,
РЯДОВОЙ, 22 ГОДА».
Идти куда глаза глядят… Он не способен вынести взгляд дочери, не способе
н совладать с мрачными мыслями. Судя по всему, у него возобновилась маляр
ия…
Похоже, поднялась температура. Он оделся и вышел.
Ветер жалобно завывал, рваные клочья тумана летали в душном и гнилостном
вечере.
Шторм, бушевавший где-то в море, добрался и до африканского берега. Из гав
ани доносился аккордеон, и в музыку врывались гудки сирены. В темноте вре
мя от времени обозначались кроны деревьев, высвеченные фарами автомоби
лей.
Лабу направился в пивную. Когда его что-либо тяготило, он старался сбежат
ь от людей своего круга в компанию работяг или матросов Ц здесь ему стан
овилось как-то спокойней.
Ц Коньяк.
Хозяин недоверчиво взглянул на элегантного гостя.
Ц Что глаза пялишь, дубина, тащи коньяк!
Ц Секунду, месье. Ц Недоверие исчезло.
К распеву аккордеона присоединилась цитра. Стойкий дух крепкого дешево
го табака смешивался с запахом разливного вила. После восьмого коньяка н
апряжение ослабло, Лабу с удовольствием вдыхал тяжелые влажные испарен
ия матросских курток и прорезиненных плащей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58