В согласии с нашим общим пониманием душевной жизни мы
ставим вопрос о <душе> не как о субъекте сознания, а как
о субъекте именно душевной жизни. Мы имеем в виду не вопрос
о наличности идеального носителя сознания, а вопрос о при-
сутствии некого реального центра действующих и формирующих
сил душевной жизни. Исчерпывается ли конкретная душевная
жизнь ее описанным выше стихийным, бесформенно-слепым ха-
рактером, или в ней замечается присутствие начала организу-
ющего, формирующего, подчиняющего себе слепую игру
стихийных сил?

Такое формирующее или организующее начало могло бы
пониматься еще весьма различно или иметь различное онтологиче-
ское значение, смотря по степени, так сказать, его отдаленности
от формируемого материала. Позднее мы постараемся показать,
что то, что мы вправе называть <душой>, действительно может
иметь различную глубину, слагаться из разных онтологических
слоев. Здесь у нас идет речь лишь о самом элементарном, простей-
шем смысле формирующего начала душевной жизни вообще, и мы
ставим общий вопрос о присутствии вообще в душевной жизни че-
го-либо, что мы могли бы признать таким началом.

Вопрос, так поставленный, имеет аналогию со спором между
<механистами> и <виталистами> в биологии - со спором о при-
сутствии или отсутствии в органическом развитии особых де-
терминирующих сил или энтелехий, помимо общих <слепых сил>
физико-химического порядка. Нам нет надобности вмешиваться

в этот спор, и достаточно лишь напомнить, что именно в на-
стоящее время он снова приобрел в естествознании живое и серь-
езное значение. В области душевной жизни мы можем прийти
в этом вопросе к самостоятельному решению, ибо здесь нам
непосредственно, в живом опыте раскрыта та внутренняя сторона
механизма жизни, о которой биологи вынуждены лишь косвенно
умозаключать по внешним ее последствиям.

II

За исходную точку при обсуждении этого вопроса мы берем
, намеченную выше (в конце гл. IV) общую целестремительную
природу душевной жизни. Что о чисто механистическом объяс-
нении душевной жизни, в строгом смысле этого слова, не может
быть и речи, это ясно само собой: ибо душевная жизнь не есть
сумма или равнодействующая сталкивающихся между собой от-
дельных сил или процессов, а есть первичное слитное единство.
Вопрос может заключаться лишь в том, есть ли эта общая
целестремительность одна лишь бесформенная, хаотическая ди-
намичность душевной жизни, как бы слепое течение реки ду-
шевной жизни или смена приливов и отливов ее океана, или
же в ней обнаруживается участие формирующего организующего
начала. Ближайший общий ответ на этот вопрос предрешен
нашим предыдущим анализом. В составе общей целестремитель-
ности или <устремленности> нашей душевной жизни мы раз-
личили выше два момента: начало общей динамичности душевной
жизни как процессуального, движущего ее характера, как некого
<делания> вообще и начало первичных оценок, приятия и от-
талкивания, удовлетворения и неудовлетворения, соучаствующее
в ходе душевной жизни и направляющее его. Мы отнесли, правда,
оба начала к составу самой душевной жизни как чистой стихии
и особенно подчеркнули отличие этих первичных элементарных
оценок от всякого высшего, сознательного руководительства ду-
шевной жизнью. Нетрудно, однако, видеть, что в лице этого
начала мы имеем все же начало формирующее и направляющее,
по крайней мере зародыш чего-то, отличного от чисто стихийного,
бесформенного характера душевной жизни, как таковой. Отне-
сение этого начала к составу самой душевной жизни лишь ка-
жущимся образом противоречит его противопоставлению ей как
особого формирующего ее начала: ибо в его лице мы имеем дело
с явлением или началом пограничного порядка, которое стоит
не вне, но и не внутри стихии душевной жизни, а как бы на
пороге, отделяющем ее от высших или более глубоких областей.
Непрерывность духовного мира не допускает здесь резких реаль-
ных отграничений. С одной стороны, душевная жизнь как чистая
стихия превратилась бы почти в пустую абстракцию, в нечто



ДУША ЧЕЛОВЕКА



ЧАСТЬ II. КОНКРЕТНАЯ ДУШЕВНАЯ ЖИЗНЬ

конкретно несуществующее и невозможное, если бы мы совер-
шенно выделили из нее элементарное, простейшее формирующее
начало, всегда и необходимо в ней присутствующее; ибо
формирующий момент одобрения и неодобрения, притяжения и
отталкивания присутствует даже на самых низших ступенях
душевной жизни и есть как бы та низшая, первая форма, вне
которой чистая материя или потенция душевной жизни вообще
немыслима. И, с другой стороны, высшее, определяющее начало
не могло бы быть реальной действующей силой, не имело бы
внутренней связи с формируемым материалом, если бы оно не
имело для себя точки приложения в этом пограничном моменте
формирующей и вместе с тем стихийной действенности
первичных оценок.

Однако признание, что в лице этого момента мы имеем
элементарное, простейшее проявление <души> как подлинного
формирующего начала, требует доказательства, что намеченное
явление имеет действительно первичный, самостоятельный ха-
рактер, а не есть лишь производный результат стихийного ма-
териала душевной жизни. Несомненно, что в конкретной душев-
ной жизни направление оценок и характер получающегося отсюда
подбора материала в известной мере определены уже накоплен-
ным ранее материалом, сгустившимся в упомянутое выше <ядро>
эмпирической личности. Человеческая личность в этом смысле
есть, до некоторой степени, как обычно говорится, <продукт
воспитания и среды>;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101