Но что значит наглядность? Два бли-
жайшим образом навязывающихся здесь понимания должны
быть очевидно исключены. Наглядность образа не может озна-
чать его конкретности, его, так сказать, <присутствия воочию>,
как некой самодовлеющей и полной реальности, в душевной
жизни. Ибо эта конкретность присуща, ведь, и чувству, есть
свойство всякого вообще <переживания>; более того, поскольку
чистый момент ощущения, как таковой, мы отличаем от чувст-
ва, конкретность есть как раз признак самого чувства и только
его одного. Во-вторых, наглядность образа не может означать
его предметности, его познавательного значения или смысла;
ибо образ, как таковой, есть чистое переживание, а никак не
предметное содержание, и мы уже не раз подчеркивали необ-
ходимость и важность различия между тем и другим. Однако это
второе возможное понимание смысла <наглядности>, будучи са-
мо по себе, в указанной своей форме, ложным, способно одно
лишь, кажется, навести на верное понимание. Наглядность
образа, как таковая, не тождественна с его предметным смыслом
или содержанием; но ее существо целиком исчерпывается этой
способностью или возможностью образа стать предметным
содержанием или привести к нему. В самом деле, что остается
в образе за вычетом того, что он есть конкретное душевное сос-
тояние (ибо в этом качестве он есть чувство)? То, что он есть
знак некой реальности, отправная точка возможного познания.
При всей важности различия между чистым образом и достигае-
мым через него предметным содержанием - между, например,
Неосмысленным ощущением красного (хотя бы у волнуемого им

ДУ11а ЧЕЛОВЕКА

последней, в свою очередь слитый с совершенно иными началами
и именно потому, как мы уже указывали, часто даже совсем не
замечаемый. В лице предметного сознания, самосознания, <внеш-
него облика> душевной жизни в предметном мире мы соприка-
сались с этими иными началами; и самые известные явления,
бросающиеся в глаза и практическому наблюдению, и наблю-
дению научно-психологическому, относятся именно к этим на-
чалам и сознательно отстранялись нами доселе. Мы должны
теперь присмотреться к их общей природе. Уяснение душевной
жизни в ее конкретном проявлении должно показать нам место
душевной жизни в общей системе сущего, ее связь как с низ-
шими, так и с высшими началами бытия, и тем раскрыть, так
сказать, общий смысл и назначение душевной жизни.

Часть вторая

КОНКРЕТНАЯ ДУШЕВНАЯ ЖИЗНЬ И ЕЕ
ФОРМИРУЮЩАЯ СИЛА

Глава V
ДУША КАК ФОРМИРУЮЩЕЕ ЕДИНСТВО

Выше мы рассматривали душевную жизнь как чистую по-
тенцию или бесформенный, хаотический материал, из которого
состоит или слагается наше конкретное внутреннее бытие. Уяс-
нение этого специфического материала, как такового, было необ-
ходимо для предварительного отграничения самой области внут-
реннего психического бытия. Но мы уже указывали, что этим ма-
териалом природа конкретной душевной жизни отнюдь не исчер-
пывается; и это ясно уже из того, что для уловления и
характеристики этого <существа> душевной жизни нам нужно бы-
ло, так сказать, спуститься ниже нормального уровня человече-
ского сознания, подметить его элементарный, зародышевый субст-
рат, в чистом виде проявляющейся разве только в состояниях
величайшего ослабления сознательной жизни. Мы отметили, что
душевная жизнь, как такого рода лишь абстрактно выделимая
стихия, с одной стороны, изнутри сдерживается и управляется
нашим <я>, тем специфическим ядром, которое нам дано в лице
самосознания, а с другой стороны, извне ограничено предметным
сознанием; и нам предстоит теперь присмотреться ближе к этим
высшим, ограничивающим и усложняющим стихию душевной
жизни началам. Мы начинаем с внутренней стороны, с проблемы
самосознания или <я>.

Непосредственно, вне всяких теорий, на основании смутного
общего самонаблюдения, каждому из нас по крайней мере кажет-
ся, то в лице нашего я мы имеем дело с совершенно особой реаль-
ностью, с какой-то глубокой, первичной инстанцией в нас, кото-
рую мы обычно называем по преимуществу нашей <душой>. И
философские теории, исходя отсюда, говорят о <душе> как о <суб-
станции> или <носителе> душевной жизни. Что может означать
это понятие души и в какой мере точный анализ может признать
бго правомерным?

1

ДУША ЧЕЛОВЕКА

ЧАСТЬ II. КОНКРЕТНАЯ ДУШЕВНАЯ ЖИЗНЬ

Прежде всего, на основании всего, доселе намеченного, мы
должны признать смутным, многозначным и потому неправо-
мерным понятие души как <субстанции>, в смысле носителя
качеств и состояний. Душевная жизнь совсем не есть собрание
таких, как бы витающих в воздухе, абстрактных качеств или
состояний, которые нуждаются в том, чтобы что-то иное, чем
они сами, их <имело> или быть их <носителем>. Поскольку под
субстанцией разумеется просто субстрат, так сказать, материя
в широком смысле слова, т. е. бесформенная реальность <чего-то
вообще>, к чему прикреплены или в чем осуществляются еди-
ничные стороны и состояния, конкретного явления, душевная
жизнь, как таковая, и есть сама такого рода субстрат. Она есть
настоящая конкретная стихия, которая -рассуждая чисто ло-
гически - совсем не должна быть прикреплена еще к чему-то
иному или осуществляться в чем-то ином. Поэтому вопрос о <ду-
ше>, как чем-то отличном от душевной жизни, может ставиться
вообще не в смысле вопроса о субстрате душевной жизни, а
лишь в смысле вопроса о некой инстанции, отличной от этого
субстрата. Это значит: существует ли <душа> как некий фактор,
некая действующая или формирующая сила, отличная от имма-
нентных свойств и сил субстрата душевной жизни?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101