Душевная жизнь человека возникает в опреде-ленный момент -
скажем для простоты: в момент его рождения - имеет известную
длительность и в определенный момент кончается, по крайней мере
в пределах земного бытия. Этим, как мы далее рассмотрим это под-
робнее, необходимо обусловлена известная подчиненность человеке
времени (как и пространству). Но этим нисколько не затрагивается
и не ограничивается внутренняя невремекность душевной жизни,
так каковой; ибо эта невременность есть чистое внутреннее качество
душевной жизни, не имеющее никакого отношения к ее внешнею
локализованности и ограниченности. В любой, кратчайший мигдуша
может пережить какую угодно (но всегда неопределенную) длитель-
ность (вспомним быстроту, иногда мгновенность, богатейших по со-
держанию снов), может пережить и вечность (ср. знаменитое
описание мига, предшествующего эпилептическому припадку, у До-
стоевского). В лице наших грез, воспроизведенных образов, в лице
всего этого как бы бесформенного блуждакия нашей души по всему
миру или, вернее, по области, чуждой самого времени, мы имеем
живой образец этой невременностк душевной жизни (память, как
знание прошлого, относится, как указано, не сюда). Точно так же
все, чем человек когда-либо был и чем ок станет или только може"
стать, - а если вглядеться глубже, и то, чем были его предки и будут
его потомки - все это потенциально есть в его душевной жизни
в каждом ее миге. Душевная жизнь есть, таким образом, потенциаль-
ная сверхвременность, невыразимый бесформенный материал, нз
которого создается та сверхвременность, вне которой немыслимо
сознание и знание.

Все намеченные выше черты душевной жизни, как мы видик.
в конце концов лишь с разных сторон или в разных отношения::
характеризуют ту единственную ее черту, которая образует само ее
существо: ее бесформенность, неопределенность - ту невь-
разимую, лишь отрицательно описуемую ее природу, в силу кото-
рой она отлична от всего предметного и логически-определенного.
Душевная жизнь, как таковая, есть в духовном мире лрштт) уХт),
первая материя Аристотеля, чистая потенциальность и как бы вну" -
ренностьили зачатостьбытия. Но прежде, чемподвестиокончател.
ные итоги существу душевной жизни, мы должны еще рассмотреть
ее со стороны ее состава, т. е. попытаться наметить конкретные
явления или состояния, ее образующие.

Ср.: <Предмет знания>

ДУША ЧЕЛОВЕКА

ЧАСТЬ 1. СТИХИЯ ДУШЕВНОЙ ЖИЗНИ

Глава IV
СОСТАВ ДУШЕВНОЙ ЖИЗНИ

Мы впали бы в противоречие со всем вышесказанным, если бы
пытались дать <классификацию душевных явлений> в обычном
смысле такого начинания. Мы знаем уже: не существует вообще
множественности обособленных душевных явлений, а существуют
лишь разные проявления или состояния единой в себе душевной
жизни. Современная психология в значительной мере уже учла
это своеобразное положение: если сначала борьба против <психо-
логии способностей>, разлагавшей душу на ряд отдельных замк-
нутых выдвижных ящиков, велась в форме уяснения сложности
каждой такой <способности> и, следовательно, ее дальнейшей раз-
ложимости, то понемногу на первый план стала выдвигаться
другая, обратная сторона: переплетенность и связанность в ду-
шевной жизни всех ее отдельных явлений. Не существует (ни)
<чувства>, которое не сопровождалось бы <представлениями> и
<стремлениями>, ни <представления>, не связанного с стрем-
лениями и чувствами, и т. д. Часто, впрочем, это все же представ-
ляется как какая-то лишь внешняя связанность по существу
единичных, замкнутых в себе конкретных явлений: в душевной
жизни, с этой точки зрения, единичные явления выступают всегда
разношерстной толпой или кучкой. Более тонкий анализ, однако.
уясняет, что это есть не толпа или куча, а первичное, лишь
абстрактно-разложимое единство - вроде того, как пространство
не составлено из наложенных друг на друга или сложенных
в целое трех своих измерений, а есть единство, на почве которого
впервые мыслимо идеальное различие измерений. Но, если мы не
ошибаемся, исконность и, так сказать, интимность этого единства
еще недостаточно учтена современной психологией. Главным пре-
пятствием здесь является спутывающее все черты смешение ду-
шевной жизни с предметным сознанием. В составе предметного
мира существуют такие глубокие и резкие различия, такое ко-
ренное расслоение на разнородные области, что, когда предмет-
ный мир, в качестве <содержания нашего сознания>, целиком
включается в душевную жизнь, неизбежно должно утрачиваться
понимание ее внутренней слитности и однородности. Какое отно-
шение, например, имеет звук или цвет, как таковой, к какому-
либо чувству или желанию, кроме разве только чисто внешне
констатируемой закономерности сопутствуя между ними? Или
что общего между восприятием пространства и, скажем, чувством
страха или свободы? С этой точки зрения такие явления как,
например, так называемый <чувственный тон ощущений> (при-

ятный и неприятный, возбуждающий и успокоительный характер
отдельных цветов, звуков и т. п. или их комбинаций) или болез-
ненное состояние <страха пространства>, или обратное ему на-
слаждение широтой горизонта суть для нас внутренне совершенно
непонятные, лишь чисто-внешне констатируемые закономерности
связи между разнородными, замкнутыми в себе <явлениями>
Напротив, существо этого исконного, интимно-внутреннего
единства душевной жизни с ясностью предстанет перед нами, если
мы будем держаться отчетливого разграничения между душевной
жизнью и содержанием предметного сознания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101