Очевидно, это указание должно дополняться и умеряться уяс-
нением относительной однородности и сродства самих качест-
венных различий в состав душевной жизни, или - что то же самое
- признанием особого смысла понятия качества в применении
к душевной жизни, в силу которого в ней не существует тех резких
непроходимых разграничений, которые даны в логических
различиях между предметными содержаниями, а есть постоянная
непрерывность в переходе от одного к другому, качественная
близость всего бесконечного ее многообразия. Лишь два-три приме-
ра из бесчисленного множества возможных. <Круглый квадрат>,
как геометрическое содержание, есть бессмыслица, но в непосред-
ственных конкретных образах вполне возможен непрерывный
переход от образа квадрата к образу круга через постепенное за-
кругление сторон квадрата и стушевывание заостренности его уг-
лов (или в обратном направлении), возможно, следовательно, и

уловление чего-то промежуточного между тем и другим, пример
чего в изобилии дает художественная орнаментика, в особенности
при вычурности ее стиля. Точно так же звук, как предметное со-
держание, лежит в совсем иной качественно области бытия, чем
цвет, и логический переход от одного к другому невозможен. Но
известный факт <цветового слуха>, который есть нечто большее,
чем непонятная ассоциация между разнородными содержаниями,
свидетельствует, что в душевной жизни на известном ее слое воз-
можно переживание качественной однородности этих столь разно-
родных ощущений. О том же свидетельствуют странные отожде-
ствления в кошмарном сне, когда мы считаем вполне естественным
и очевидным, что одно лицо, оставаясь самим собою, есть вместе
с тем совсем другое лицо, а иногда и какое-нибудь чудовищное
животное, или что, задыхаясь в дыму пожара, мы одновременно
тонем в море и т. п. И вся влиятельность и убедительность худо-
жественных образов основана на этой однородности в душевном
переживании качественно разнородного.

Из этого для нашего вопроса следует одно: само противопо-
ставление количественных отличий между светлыми и темными,
сильными и слабыми состояниями сознания, с одной стороны,
и качественного отличия между сознательными и бессознатель-
ными душевными явлениями - с другой стороны, в корне ложно.
Как отличие первого рода не тождественно с качественной одно-
родностью, так и отличие второго рода не есть абсолютная,
непроходимая качественная разнородность. Сторонники и про-
тивники идеи <бессознательного> обыкновенно одинаково непра-
вы, последние - отрицая возможность уловления чего-то, каче-
ственно столь отличного от обычного состояния душевной жизни,
первые - подчеркивая абсолютность самого этого различия. По-
этому прежде всего, вместе со многими современными авторами,
мы предпочитаем говорить о <подсознательном> вместо <бессоз-
нательного>, чтобы отметить относительность самого различия,
неадекватность его характеристики через чистое или логическое
отрицание. Бессознательное - или, как мы отныне будем го-
ворить, - подсознательное есть для нас лишь бесконечно мало
сознаваемое, предел ослабления сознания-переживания; причем
вместе с тем необходимо помнить об общем законе душевной
жизни, по которому количественное различие есть вместе с тем
и качественное, следовательно, признать, что такое понимание
подсознательного ничуть не мешает нам говорить о нем как об
особом, своеобразном типе душевных явлений. Мы, конечно, не
можем уловить непосредственным опытом подсознательное в его
чистой, изолированной от иных состояний форме, но умение
пристально, чутко вживаться в пограничные состояния ослаб-
ления сознания дает нам возможность конкретно наметить путь
к этой области, как бы предвидеть конец клубка, который мы

распутали почти до конца, или первый исток реки, до высших
верховий которой мы уже дошли, так что в конце доступного
горизонта мы почти видим или видим в туманных очертаниях
ее первое зарождение. Подсознательное познается тем своеоб-
разным темным знанием, которое предугадывал
уже гений Платона.

большинство защитников понятия подсознательного обосно
вывают его косвенно, ссылкой на факт действий живых существ
не объяснимых иначе, как в виде результатов более или менее
сложных умственных процессов, и вместе с тем не сознаваемых
самими деятелями. Эти указания, при всей их практической
жизненной убедительности, как мы видели, не разрушают фило
софских сомнений, ибо оставляют по крайней мере мыслимых
объяснение таких фактов чисто физиологическими процессами.
никто ещё никогда не показал - говорит спинноза - пределы то-
го, на что способно наше тело. Отчего не допустить, что тело -
головной или даже спинной мозг - может само рассуждать,
вычислять и т.п., т.е. функционирует так, что результаты его
деятельности тождественны итогам, в других случаях обусловлен-
ным сложными умственными процессами? И если душа есть соз-
нание, то, по-видимому, вообще не остается места для другого до-
пущения. для противодействия этим сомнениям мы пытались,
в согласии с нашим общим методом, подойти к явлениям подсоз-
нательным с иной, внутренней их стороны, мы судим о них или
утверждаем их наличность не на основании умозаключений от их
предполагаемых следствий, а на основании наблюдения их собст-
венного существа. в чем состоит это существо? подсознательных
душевных явлениях, с нашей точки зрения, дано чистое
переживание, как таковое, т. е. сама сущность душевной жизни,
изолированная от высших форм бытия или от высших своих про-
явлений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101