Глава III
ОСНОВНЫЕ ЧЕРТЫ ДУШЕВНОЙ ЖИЗНИ

Наметив область душевной жизни и уяснив ее отношение
к области сознания, попытаемся теперь вглядеться в душевную
жизнь и определить основные черты, присущие этой своеобразной
стихии. Мы не строим здесь никаких гипотез, не пытаемся
проникать в скрытые основания или источники душевной жизни,
а должны просто, непредвзято и по возможности адекватно
описать совершенно своеобразный, единственный в своем роде тип
бытия, который мы имеем в лице душевной жизни. Несмотря на
то, что мы ставим своей задачей простое, бесхитростное описание
данного - или, может быть, именно поэтому - задача эта не так
проста, как это может показаться с первого взгляда. Мы так
привыкли, в силу практической необходимости, сосредоточиваться
на предметном мире, что невольно склонны мыслить все вообще
в категориях этого предметного мира, и потому переносить и на
душевную жизнь черты, присущие не ей, а только предметному
миру. Немало психологов, начав С решительного заявления, что
<психическое> есть нечто совершенно отличное от внешнего, <ма-
териального> бытия, кончают все же подменой чистого описания
теориями, которые переносят на <психическое> черты материаль-
ного мира. Весь так называемый <ассоциационизм> - учение,
изображающее душевную жизнь как результат комбинации
неизменных психических элементов, - покоится на такой ма-
териализации душевного; и, быть может, большая часть того, что
считается <законами душевной жизни>, могла быть <открыта>
только через посредство такой непроизвольной мистификации, за-
меняющей непосредственно данное гипотетически допущенными
содержаниями предметной формы.

Давнишнее и распространенное учение утверждает, что сущ-
ность своеобразия душевной жизни определяется непротяженно-
стью психического, в отличие от протяженности материального.
Но если верны развитые выше соображения, по которым душевное
отличается не только от материального, но и от духовного>, то
сразу видно, что это учение недостаточно по крайней мере в том
отношении, что не указывает отличительного признака душев-
ного, как такового, ибо в том смысле, в каком непротяженно
душевное, во всяком случае непротяженно и духовное. Не только
настроение, чувство, стремление, но и математическая теорема,
нравственная заповедь, государственный закон не могут быть
измерены аршином, иметь объем в пространстве, передвигаться
в нем, иметь материальный вес и т.п. Но оставим даже в стороне

ДУША ЧЕЛОВЕКА

ЧАСТЬ 1. СТИХИЯ ДУШЕВНОЙ ЖИЗНИ

эту недостаточность рассматриваемого взгляда, спросим лишь.
в каком смысле <душевное> действительно непротяженно?

Тут мы прежде всего сталкиваемся с гносеологической труд-
ностью, с которой мы уже имели дело в начале нашего раг-
мышления. Дерево есть материальный, т. е. протяженный пред-
мет; но то же дерево, как содержание моего восприятия, должно
быть психическим и потому непространственным; но как это
возможно, если это есть одно и то же дерево? Очень просто это
сомнение решается только для того воззрения, которое исключает
ощущения или - шире говоря - образы из состава психического;
ибо для него зрительный образ дерева вообще не есть душевное
явление, а таковым является только процесс или акт смотрения
на дерево, который явно непротяжен. Но мы указывали, что это
воззрение не вполне удовлетворительно, и можем поэтому
оставить его в стороне, тем более, что учение о непротяженности
психического постоянно утверждается и теми, кто включает
пространственные образы в состав душевной жизни. Итак, сос-
редоточимся на различии между деревом как материальным
предметом и деревом как зрительным образом. Верно ли, что
это различие есть различие между протяженным и непротяжен-
ным? Ясно, что нет: ибо образ дерева, как и само дерево,
в каком-то смысле есть нечто протяженное. Конечно, мы не
станем повторять наивного вымысла, будто этот образ есть что-то
отдельное, находящееся в нашей голове, в отличие от <самого>
дерева, укорененного в земле вне нашего тела. Нет, образ дерева
по своему месту и величине ближайшим образом как будто
вполне совпадает с материальным деревом. Если так, то зритель-
ный образ столь же протяжен, как и материальный предмет.
И то же можно сказать о всех других <образах>: не только
зрительные ощущения, но и шумы, и звуки, и осязательные
ощущения, и запах, и вкус, и температурные ощущения вос-
принимаются в определенном месте и имеют некоторый <объем>.
И все же все они как-то характерно отличаются от материальных
предметов. В чем же состоит это различие? Вглядываясь непред-
взято, легко увидеть, что это есть различие не между протя-
женным и непротяженным, а лишь между определенно и измери-
мо протяженным и неопределенно и неизмеримо протяженным.
Я могу сказать, что само дерево имеет две сажени в вышину,
но я не могу того же сказать о моем зрительном образе дерева,
хотя он - казалось бы - равновелик самому дереву; я могу
сказать, что дерево отстоит от дома на столько-то аршин, но не
могу определить расстояния между образом дерева и дома, или.
вернее, понятие <расстояния>, именно как измеримого проме-

Очень хорошо дто описано у Джемса (<Рппг. оГ Р8усЬо1>, II, :-р. 133

жутка, сюда неприменимо. Мы должны, следовательно, различать
между протяженностью и принадлежностью к пространству.
Протяженность есть простое качество, в одинаковой мере
присущее и материальным предметам, и душевным явлениям
(по крайней мере, части их), ибо оно есть качество того ма-
териала, из которого слагается и то, и другое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101