В психологии Гербарта можно найти подробное
описание этих фантастических феерий. Но, в сущности, такова
была вся вообще старая психология.

К счастью, теперь становится почти общим местом убеждение,
что это было заблуждением, выдумкой, а не описанием дейст-
вительного существа душевной жизни. Однако и теперь критики
этой ложной теории по большей части ограничиваются тем, что
указывают на ее недостаточность. Удовлетворяются указанием,
что сцена не исчерпывается одними действующими лицами: во
всякой сцене должны, ведь, по крайней мере, быть декорации,
кулисы, подмостки, освещение, которые сами уже не выступают
на сцене как действующие лица, а выполняют иную <роль> - роль
общих условий для разыгрывания действующими лицами их осо-
бых ролей. И видят глубокую психологическую мудрость в том,
что в душевной жизни, наряду с отдельными ощущениями, чувст-
вами, стремлениями, находят некоторые общие, далее неопре-
делимые <состояния сознания>

Лишь в самое последнее время, преимущественно по почину
Бергсона, намечается окончательное уничтожение этой фантас-
тической феерии сознания. Приглядываясь внимательно к ду-
шевной жизни, мы замечаем, что она целиком носит характер
некоторого сплошного единства. Это, конечно, не значит, что
она абсолютно проста и бессодержательна; напротив, она всегда
сложна и многообразна. Но это многообразие никогда не состоит
из отдельных, как бы замкнутых в себе, обособленных элементов,
а есть многообразие неких оттенков и переливов, неразличимым
образом переходящих друг в друга и слитых между собой. Стихия
душевной жизни подобна бесформенной, неудержимо разливаю-
щейся стихии жидкого состояния материи: в ней есть множество
волн, подвижных выпуклостей и понижений, светлых и темных
полос, есть белизна гребней и мрак глубин, но нет твердых
островов, обособленных предметов. Когда наше анализирующее
внимание выделяет элементы душевной жизни, то мы, поддаваясь
невольному самообману, смешиваем логическую обособленность

Таковы Джемса, <Веуимвешаеп> <вюрцбургской> психо-
"огической школы.

школы.

ДУША ЧЕЛОВЕКА

ЧАСТЬ 1. СТИХИЯ ДУШЕВНОЙ ЖИЗНИ

психологических понятий, присущую только самой форме по-
нятий, с реальной обособленностью предметов этих понятий.
Сюда же присоединяется неумение различать между содержа-
ниями предметного сознания и содержания душевной жизни. Но
первая задача психологии - выразить своеобразие переживаемо-
го, как такового, в его отличии от формы предметного содержания
знания.

Итак, невыразимый далее момент сплошности, слитности,
бесформенного единства, есть первая характерная черта душевной
жизни. Но для того, чтобы как следует уяснить себе это свое-
образие, нужно уметь отличать его не только от определенной
множественности обособленных элементов, но и от чисто логиче-
ского, абстрактного единства. Указание на отличие душевной
жизни от суммы отдельных частей часто принимается, тем самым,
за достаточное доказательство единства <души> как особого цен-
тра или как логически определимого единства поля или арены
сознания. Но это совершенно ложно. Имеется ли вообще нечто
такое, как субстанциальное единство <души> или <сознания> -
этот вопрос мы оставляем здесь пока в стороне. Но нельзя не
признать правоты эмпирической психологии, когда она протес-
тует против отождествления душевной жизни с единством души.
Душевная жизнь, не будучи определенным множеством, не есть
и определенное единство, а есть нечто среднее между тем и
другим, вернее, есть состояние, не достигающее в логическом
отношении ни того, ни другого: она есть некоторая экстенсивная
сплошность, которой так же недостает интегрированности, как
и дифференцированности, замкнутости и подчиненности
подлинно единому центру, как и отчетливого расслоения на
отдельные части. В логическом отношении она есть чистая
потенциальность, неосуществленность никакой логически точной
категории: она есть неопределенное, т. е. как бы расплывшееся,
лишь экстенсивное единство, так же, как она есть неопределен-
ная, т. е. слитная, неотчетливая множественность; в том и дру-
гом отношении она одинаково есть бесформенность. Она есть
материал, предназначенный и способный стать как подлинным
единством, так и подлинною множественностью, но именно толь-
ко бесформенный материал для того и другого.

Относительный, чисто экстенсивный характер единства душев-
ной жизни, - то, что в лице этого единства мы имеем дело не
с каким-либо абсолютным центром, а лишь с бесформенной слит-
ностью или сплошностью душевных явлений - яснее всего обна-
руживается в том факте, что это единство может иметь различные
степени. Различия в степени сознанности, о которых мы говорили
в предыдущей главе, суть вместе с тем различия в степени объедине-
нности душевной жизни. Ибо единство или объединенность душев-
ной жизни есть лишь иное обозначение для намеченного там

понятия самоявственности или самопроникнутости. Конкретно это
соотношение лучше всего обнаруживается в явлении, которое обоз-
начается прекрасным термином рассеянности. С одной стороны,
рассеянность есть ослабление сознаваемости, сумеречность или ту-
манность сознания. И экспериментальные данные, о которых мы
уже упоминали, свидетельствуют,, что и подсознательные явления
душевной жизни, вроде совершенной анестезии (разумеется, пос-
кольку она не обусловлена разрушением нервных центров, а есть
чисто психическое состояние), суть лишь крайние формы этой су-
меречности сознания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101