Ц Неплохо, если б ты мне хотя бы половину должен был.
Ц Тут не все мои. Кое-что принадлежит партии. Командировочные расходы.
Ц О-о. Так ты партейку расписать собрался на прощанье, а?
Ц Не такую партию. Я имею в виду Коммунистическую партию.
Ц В смысле, русских?
Ц Можно и так назвать, если хочешь. Их прислал комиссар Деметриев. Команд
ировочные.
Глаза у него расширились. Он присвистнул и положил полотенце.
Ц Так ты коммунист? Ц Произнес он это не с тем ударением Ц так, что рифмо
валось с Бакуниным.
Я встал, подошел к двери и выглянул наружу, внимательно осмотрев всю улиц
у. Вернувшись, кивнул в сторону черного хода.
Ц Там никого нет? Ц прошептал я.
Джим покачал головой. Я сел. Мы таращились друг на друга в молчании. Я обли
зал губы. Он посмотрел на улицу, потом перевел взгляд на меня. Глаза его то
выкатывались из орбит, то снова становились на место. Я прокашлялся.
Ц Ты умеешь держать рот на замке? Похоже, я могу тебе доверять. Умеешь?
Он сглотнул слюну и подался вперед.
Ц Тихо, Ц сказал я. Ц Да. Я коммунист.
Ц Русский?
Ц В принципе Ц да. Дай мне шоколадного эля. Ему как будто стилет воткнул
и между ребер. Он
боялся отвести от меня взгляд. Даже отвернувшись поставить стакан в микс
ер, он смотрел на меня через плечо. Я хмыкнул и полез за сигаретой.
Ц Мы довольно безобидны, Ц хохотнул я. Ц Да, вполне.
Он не произнес в ответ ни слова. Я пил медленно, то и дело хмыкая в паузах. Ве
селый бесстрашный хохоток вырывался у меня из горла.
Ц Нет, в самом деле! Мы вполне человечны. Вполне! Он смотрел на меня так, бу
дто я Ц налетчик в
банке. Я снова рассмеялся Ц весело, заливисто, легко.
Ц Деметриев об этом услышит. Я расскажу в следующем докладе. Старина Дем
етриев просто заревет в свою черную бороду. Ах, как же он заревет от хохота
, этот черный русский волк! Но в самом деле Ц мы довольно безобидны Ц впо
лне. Уверяю тебя, вполне. Ну в самом деле, Джим. Разве ты не знал? Ну, в самом де
ле…
Ц Нет, не знал…
Я вновь залился хохотом.
Ц Но конечно же!… Ну, разумеется, ты должен был знать!
Я встал с табурета и довольно человечно расхохотался.
Ц Да Ц старина Деметриев об этом услышит. И как же он будет реветь в свою
черную бороду, этот черный русский волк!
Я остановился перед стойкой с журналами.
Ц Ну-с, что же сегодня вечером читает буржуазия?
Джим ничего не ответил. Его зазвеневшая тугим проводом враждебность обо
жгла меня, а он в ярости полировал стаканы Ц один за другим.
Ц Ты мне должен за выпивку, Ц процедил он.
Я протянул ему десятку.
Лязгнула касса. Он вытянул из ящика горсть мелочи и жахнул ею по стойке.
Ц На! Чего еще?
Я сгреб все, кроме четвертачка. Мои обычные чаевые.
Ц Ты забыл четвертак, Ц сказал он.
Ц О нет! Ц улыбнулся я. Ц Это тебе Ц на чай.
Ц Не хочу. Оставь свои деньги себе.
Без единого слова, лишь уверенно, мечтательно улыбаясь, я положил четвер
тачок в карман.
Ц Старина Деметриев Ц как же он будет реветь от хохота, этот черный волк
.
Ц Тебе чего-нибудь еще надо?
Я взял с полки все пять номеров «Художников и Моделей». Лишь коснувшись и
х, я понял, зачем пришел к Джиму с такими деньгами в кармане.
Ц Вот эти. Я возьму эти. Он перегнулся через стойку.
Ц Сколько их у тебя там?
Ц Пять.
Ц Я могу тебе только два продать. Остальные уже пообещал кое-кому.
Я знал, что он врет.
Ц Тогда пусть будет два, товарищ.
Когда я выходил на улицу, его глаза ввинчивались мне в спину. Я пересек шко
льный двор. В наших окнах свет не горел. Ах, снова эти женщины. Вот идет Банд
ини со своими женщинами. Им суждено остаться со мной в мою самую последню
ю ночь в этом городе. Сразу же во мне всколыхнулась застарелая ненависть.

Нет. Бандини не поддастся. Никогда больше не поддастся!
Я свернул журналы в трубочку и отшвырнул прочь. Они приземлились на трот
уар, хлопая в тумане страницами, и темные фотографии на них выделялись че
рными цветами. Я метнулся было за ними, но остановился. Нет, Бандини! Сверх
человек не слабеет. Сильный позволяет искушению толкать себя в бок, чтоб
ы можно было ему противостоять. И я шагнул к ним еще раз. Смелее, Бандини! Ср
ажайся до последнего! Изо всех сил я заставил себя отвернуть от журналов
прочь и зашагать прямиком к дому. У самых дверей я оглянулся. В тумане их н
е было видно.
Печальные ноги сами подняли меня по скрипучей лестнице. Я открыл дверь и
щелкнул выключателем. Я был один. Одиночество ласкало, воспламеняло. Нет.
Только не в эту последнюю ночь. Ибо сегодня я уйду завоевателем.
Я лег. Подскочил. Лег. Подскочил. Походил, поискал. В кухне, в спальне. В чула
не с одеждой. Подошел к двери и улыбнулся. Подошел к столу, к окну. Женщины в
тумане трепетали. Поискал в комнате. Это твоя последняя битва. Ты побежда
ешь. Сражайся дальше.
Но я уже шел к двери. И вниз по лестнице. Ты проигрываешь: сражайся, как свер
хчеловек! Туман, ворча, поглотил меня. Не сегодня, Бандини. Не будь же тупой
скотиной под кнутом. Будь героем в борьбе!
Однако я возвращался, зажав в кулаке журнал. Вот ползет он, слабак. Он пал в
новь.
Смотри, как крадется он в тумане со своими бескровными женщинами. Вот так
и всю жизнь будет красться он с бескровными женщинами бумажек и книжек. К
огда все завершится, его найдут, как сейчас Ц в царстве белых грез, где бу
дет пробираться он на ощупь в тумане самого себя.
Трагедия, сэр. Великая трагедия. Бесхребетное текучее существование, сэр
. А тело, сэр. Мы обнаружили его у пирсов. Да, сэр. Пуля в сердце, сэр. Да, самоуб
ийство, сэр. А что нам делать с телом, сэр? Оставить Науке Ц очень хорошая м
ысль, сэр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54