Прискорбный с
лучай, сэр. А ведь когда-то был хорошим парнишкой, католиком. В церковь ход
ил, и все такое. Очень был набожный, сэр. Образцовый мальчуган. Образование
ему дали монахини, прекрасный парень рос. А теперь Ц такой вот прискорбн
ый случай, сэр. Очень трогательно. Как с цепи сорвался. Да уж. Что-то с парне
м стряслось. Как старик умер, так будто не с той ноги встал Ц и смотрите, чт
о с ним сейчас.
Идей понахватался. Все эти липовые женщины. В парне всегда какой-то приба
бах наблюдался, но только эти его фальшивки всё наружу вытащили. Я, бывало
, его тут частенько видел: гуляет сам по себе. Жил с матерью и сестрой вон в т
ом оштукатуренном доме через дорогу от школы. Постоянно к Джиму захажива
л. Расспросите самого Джима. Джим его хорошо знал. Работал на консервной ф
абрике. Ну, он тут много где работал. И нигде подолгу не задерживался Ц сл
ишком непредсказуемый. Такой винтик разболтанный, псих. Чокнутый, точно
вам говорю, просто чокнутый. Ага Ц чересчур много женщин, и не того пошиба
. Вы бы послушали, что он нес. Как ненормальный. Во всем округе Лос-Анджелес
не сыскать большего вруна. Галлюцинации были. Мания величия. Угроза обще
ству. Женщин на улицах преследовал. Бывало, на муху разозлится и сожрет. А
все женщины. И крабов много убивал. Весь день как-то раз Ц одного за други
м. Просто не все дома. Самый ненормальный парень во всем округе Лос-Анджел
ес. Я рад, что его заперли. Говорите, его в доках поймали, и он там в ступоре б
родил повсюду? Что ж Ц это на него похоже. Наверное, еще себе крабов на пож
иву искал. Опасный он, говорю вам. За решеткой ему и место. Надо очень тщате
льно с ним разобраться. Засадить его на весь остаток жизни. Безопаснее, ко
гда умалишенный в психушке сидит, ему там самое место. Хотя Ц печально, пе
чально. Ужасно жаль его мать с сестрой. Каждый вечер за него молятся. Нет, в
ы себе вообразите только! Ага! Может, они тоже ненормальные…
Я рухнул на стол и разрыдался. Мне снова хотелось молиться. Ничего на свет
е мне больше так не хотелось, как помолиться.
Ха! Безумец хочет молиться!
Молящийся псих! Может, у него религиозное воспитание такое. Может, ребенк
ом он был чересчур благочестив. Смешная история с этим парнем. Очень смеш
ная. Я кусал себе кулак. Я ногтями драл клеенку на столе. Зубы мои отыскали
пылавший заусенец. Я вгрызся в него. Листы были разбросаны вокруг меня по
всему столу. Ну и писатель! Книга о Калифорнийском Рыболовстве! Книга о ка
лифорнийской блевотине! Смех.
Я услышал их из соседней комнаты, мать и Мону. Они разговаривали о деньгах
. Мать горестно жаловалась. Говорила, что нам ни за что не выкарабкаться с
моей зарплатой на консервной фабрике. Говорила, что придется, видимо, пер
еселяться к дяде Фрэнку. Уж он-то о нас хорошо позаботится. Я знал, откуда т
акие разговоры. Слова самого дяди Фрэнка. Он опять говорил с матерью. Наве
рняка. И еще я знал наверняка, что она сейчас не повторяет всего, что он ей н
апел на самом деле: что я никчемный, что на меня нельзя положиться, что от м
еня всегда следует ожидать только самого плохого. Причем сейчас говорил
а только мать, Мона ей не отвечала. Почему она не отвечает? Почему она така
я грубиянка? Такая черствая? Я подскочил с табурета и ринулся в комнату.
Ц Отвечай матери, когда она к тебе обращается!
Увидев меня, Мона окаменела от ужаса. Впервые я видел такой страх в ее глаз
ах. Я сразу кинулся в бой. Вот чего мне всегда хотелось. Я наступал на нее. Он
а проговорила:
Ц Осторожно!
Она затаила дыхание, вжалась в спинку стула.
Ц Артуро! Ц воскликнула мать.
Мона улизнула в спальню и хлопнула за собой дверью. Да еще и навалилась на
нее с той стороны. Она звала мать, просила, чтобы та меня удержала. С разбег
у я вломился туда. Мону отбросило к кровати, она повалилась спиной на покр
ывало. Она хватала ртом воздух:
Ц Осторожно!
Ц Моннахиня!
Ц Артуро! Ц вскрикивала мать.
Ц Монашка! Так книга, значит, глупая, да? Так тебе смешно было, правда? Так э
то худшая книга в мире, да?
Я поднял кулак и отпустил его. Он ударил ее в рот. Она закрыла губы руками и
упала на подушки. С воплями в спальню ворвалась мать. Сквозь пальцы Моны с
очилась кровь.
Ц Так ты над нею смеялась, да? Ты презрительно фыркала? Над трудом гения? Т
ы! Над Артуро Бандини! А теперь Бандини наносит ответный удар. Он наносит у
дар во имя свободы!
Мать закрыла ее от меня руками и всем телом. Я пытался ее оторвать. Мать же
вцепилась в меня, как кошка.
Ц Пошел вон отсюда! Ц крикнула она.
Я схватил куртку и выскочил за дверь. За спиной мать еще что-то лопотала. С
тонала Мона. Такое чувство, что я их никогда больше не увижу. И я был этому р
ад.

Двадцать пять

На улице я не знал, куда идти. В городе два достойных направления: на Восто
к и на Запад. На Востоке лежал Лос-Анджелес. На Западе через полмили Ц мор
е. Я зашагал к морю. Холодища стояла в ту летнюю ночь. Наползал туман. Ветер
толкал его туда и сюда Ц огромные ленты ползучей белизны. С канала мычал
и сирены, будто грузовики с молодыми волами. Я закурил. На костяшках пальц
ев осталась кровь Ц кровь Моны. Я вытер ее о штаны. Она не стерлась. Я подня
л кулак и позволил туману обслюнявить его холодными поцелуями. Потом сно
ва потер. Все равно не стиралась. Тогда я повозил костяшками по грязи возл
е тротуара, пока кровь не исчезла, но ободрал кожу, И|те-перь потекла моя кр
овь.
Ц Отлично! Кровоточи Ц ты! Кровоточи!
Я пересек школьный двор и пошел по Авалону, ускоряя шаги. Куда идешь ты, Ар
туро? Сигарета казалась омерзительной, будто рот волосами набили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54