Те пытались останавливать машины, ч
тоб хоть чуть-чуть подбросили. Нищие, машут руками да жалко улыбаются, вых
аривая крошек на колесах. Никакой гордости. Я не таков Ц не таков Артуро Б
андини с его могучими ногами. Попрошайничать не для него. Пусть обгоняют!
Пусть выжимают девяносто миль в час и забивают мне ноздри своими выхлопа
ми. Наступит день, и все будет по-другому. Вы за это заплатите, все до единог
о, каждый водитель на этой дороге. Я не поеду в ваших авто, даже если вы все в
ылезете, и станете меня упрашивать, и подарите мне машину, бесплатно и без
о всяких условий. Я лучше умру на этой дороге. Но мое время придет, и вот тог
да вы увидите имя мое в небесах. Тогда посмотрите, каждый из вас тогда посм
отрит! Я не буду махать руками, как остальные, вытянув большой палец, поэто
му ни к чему останавливаться. Никогда! Но вы за это все равно заплатите.
Они не хотели меня подвозить. Он убивает крабов, этот парень на обочине. За
чем его подбрасывать? Он любит бумажных дамочек в одежных чуланах. Подум
ать только! Поэтому не подвозите его, этого Франкенштейна, эту жабу на дор
оге, этого черного паука, гадюку, пса, крысу, дурака, чудовище, идиота. Никто
не желал меня подвозить; очень хорошо Ц и что с того? Какое мне дело! К черт
у вас всех! Меня вполне устраивает. Я люблю ходить на этих богоданных нога
х, и, ей-богу, я на них пойду. Как Ницше. Как Кант. Иммануил Кант. Что знаете вы
об Иммануиле Канте? Дураки в своих «Фордах» и «Шевроле»!
Добравшись до ворот, я встал перед входом с остальными вместе. Они переме
щались густой толпой возле зеленой платформы. Напряженные лица, холодны
е лица. Потом вышел человек. Сегодня работы нет, ребята. Но пара мест найде
тся, если вы умеете красить, если знаете коробку передач, если у вас есть о
пыт, если вы работали на заводе в Детройте.
Для Артуро Бандини же работы не нашлось. Я с первого взгляда это понял, поэ
тому решил не позволять им отказывать мне. Забавно. Этот спектакль, эта сц
ена перед платформой развлекали меня. Я здесь с одной особой целью, сэр: ко
нфиденциальное задание, если можно так выразиться, я лишь проверяю услов
ия для своего доклада. Меня прислал президент Соединенных Штатов Америк
и. Франклин Делано Рузвельт, он меня отправил. Мы с Фрэнком Ц мы такие! Соо
бщи мне, как обстоят дела на Тихоокеанском Побережье, Артуро; пришли мне ф
акты и цифры из первых рук; дай мне знать своими словами, что там массы дум
ают.
Поэтому я тут Ц зритель. Жизнь Ц сцена. А тут Ц драма, Старина Франклин, Д
ружище, Кореш; тут чистая драма в людских сердцах. Я уведомлю Белый дом нем
едленно. Закодированная телеграмма для Франклина. Фрэнк, на Тихоокеанск
ом Побережье неспокойно. Советую отправить двадцать тысяч человек с пуш
ками. Население в ужасе. Положение крайне опасно. Завод Форда в руинах. Ком
андование приму лично. Мое слово здесь Ц закон. Твой старый приятель Арт
уро.
О стену опирался какой-то старик. Из носа у него текло до самого кончика п
одбородка, но дед пребывал в счастливом неведении. Это меня тоже развлек
ло. Очень забавный старикан. Надо будет отметить его для Франклина; он люб
ит анекдоты. Дорогой Фрэнк, ты бы умер от хохота, если б увидел этого деда! К
ак это Франклину понравится, как будет хмыкать, повторяя историю членам
своего кабинета. А ну-ка, ребятки, слыхали последние новости от моего коре
ша Артуро с Тихоокеанского Побережья? Я расхаживал взад-вперед, исследо
ватель человечества, философ, ходил мимо старика с уморительным носом. Ф
илософ на Западе созерцает человеческую сцену.
Старик улыбался своему, я Ц своему. Я посмотрел на него, он Ц на меня. Улыб
нулись. Он, очевидно, не знал, кто я такой. Вне всякого сомнения, он путает ме
ня с прочим стадом. Очень это забавно, дивное развлечение Ц путешествов
ать инкогнито. Два философа задумчиво улыбались друг другу над судьбою ч
еловека. Ему тоже было по-настоящему забавно, из старого носа у него текло
, голубые глаза посверкивали тихим смехом. Одет в синюю робу, та закрывала
его целиком. На поясе болтался ремень Ц вообще безо всякой цели, бесполе
зный придаток, просто ремень, ничего не поддерживает, даже брюха, посколь
ку старик худ. Возможно, таков его каприз, над которым он сам хихикает, оде
ваясь по утрам.
Лицо его осветилось улыбкой пошире, приглашая меня подойти и высказать с
вое мнение, если мне хочется; мы Ц родственные души, он и я, и он, без сомнен
ия, проник сквозь мою оболочку и распознал во мне личность глубокую и зна
чительную, выделяющуюся на фоне быдла.
Ц Немного сегодня, Ц сказал я. Ц Ситуация, как я погляжу, с каждым днем в
се более обостряется.
Он в восторге покачал головой, из старого носа его блаженно текло Ц этак
ий сопливый Платон. Очень древний старик, лет, наверное, восемьдесят, со вс
тавными зубами, кожа Ц как старые башмаки, бессмысленный ремень и филос
офская усмешка. Вокруг нас шевелилась темная масса мужчин.
Ц Бараны! Ц сказал я. Ц Увы, они Ц бараны! Жертвы Лицемерия и Американс
кой Системы, внебрачные рабы Баронов-Грабителей. Рабы, говорю я вам! Я бы н
е принял место на этом заводе, даже если бы мне поднесли его на золотом блю
де! Работать на эту систему и терять душу. Нет, спасибо. А какая выгода чело
веку, если он получает весь мир, но теряет собственную душу?
Он кивнул, улыбнулся. Согласился, кивнул, чтобы я продолжал. Я разогрелся.
Мой излюбленный предмет. Условия труда в машинный век, тема для будущей р
аботы.
Ц Бараны, говорю я вам! Стадо трусливых баранов!
Глаза его загорелись. Он вытащил трубку и зажег ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54