Но Ц вперед, Бандини! Н
аступление возобновилось. Вскоре я подстрелил еще одну женщину. Ранило е
е легко, она была в шоке. Попав в плен, предложила мне себя и телом, и душой. У
моляла пощадить ей жизнь. Я злобно хохотал. Изысканное существо, краснов
атое и розовое, и только предшествовавшие тому заключения относительно
моей дальнейшей судьбы заставили меня принять ее трогательное предлож
ение. И там, под мостом, в темноте, я насладился ею, а она молила о милосердии
. По-прежнему хохоча, я вывел ее наружу и расстрелял на мелкие клочки, изви
нившись за свою жестокость.
Бойня наконец прекратилась, когда у меня от напряжения разболелась голо
ва. Перед уходом я бросил вокруг прощальный взгляд. Миниатюрные утесы вс
е измазаны кровью. Это триумф, очень великая победа для меня. Я брел среди
мертвых и утешал их, ибо хоть и враги они мне, но я, по всему, человек благоро
дный, уважаю их и восхищаюсь доблестью, с которой они боролись против мои
х легионов.
Ц Смерть пришла за вами, Ц говорил я. Ц Прощайте, дорогие мои враги. Вы б
ыли храбры в борьбе и оказались еще храбрее в смерти, и Фюрер Бандини этог
о не забыл. Он открыто превозносит вас, даже в смерти. Ц Другим же я говори
л так: Ц Прощай, трус. Я плюю на тебя в отвращении. Трусость твоя омерзител
ьна Фюреру. Он ненавидит трусов, как ненавидит чуму. Он не смирится после т
воей смерти. Пускай же приливы морские смоют твое трусливое преступлени
е с лица земли, подлец.
Я выбрался на дорогу, как раз когда зазвучали шестичасовые свистки, и нап
равился домой. По пути на пустыре играли какие-то пацаны, и я отдал им мел-к
ашку с остатком патронов в обмен на карманный нож. Один пацан утверждал, ч
то стоит нож три доллара, но ему меня не одурачить: я знал, что ножик не може
т стоить больше пятидесяти центов. Мне так хотелось избавиться от ружья,
что на сделку я согласился. Пацаны решили, что я олух, ну и пускай.

Пять

Вся квартира пропахла жарившимся бифштексом, и я услышал, как на кухне ра
зговаривают. У нас сидел дядя Фрэнк. Я заглянул, поздоровался, и он ответил
мне тем же. Они с моей сестрой сидели в обеденном уголке. Мать хлопотала у
плиты. Дядя Фрэнк приходился ей родным братом Ц мужик лет сорока пяти, се
дые виски, большие глаза, волоски торчат из ноздрей. Хорошие зубы. Он вообщ
е был нежным. Жил один в коттедже на другом конце города. Мону очень любил
и постоянно хотел сделать ей что-нибудь приятное, только она редко согла
шалась. Он вечно помогал нам деньгами, а после смерти отца несколько меся
цев нас практически содержал. Ему хотелось, чтобы мы переселились к нему,
но я был против Ц тогда он смог бы нами помыкать. Когда умер отец, дядя Фрэ
нк оплатил все счета за похороны и даже купил надгробье, что странно, поск
ольку всерьез он отца своим шурином никогда не считал.
Всю кухню просто завалило едой. На полу стояла огромная корзина с покупк
ами, а на доске возле раковины кучей громоздились овощи. Роскошный ужин у
нас будет. Разговаривали за столом только они. Я до сих пор чувствовал на с
ебе крабов, даже еда ими отдавала. Перед глазами стояли эти живые твари по
д мостом Ц ползают во тьме, покойников собирают. И этот, здоровый, Голиаф.
Великий боец. Я вспомнил эту чудесную личность; вне всякого сомнения, он б
ыл вождем своего народа. А теперь умер. Интересно, отец и мать ищут в потем
ках его тело? Я подумал о скорби его возлюбленной Ц или она тоже мертва? Г
олиаф сражался, щурясь от ненависти. Много патронов пришлось истратить,
чтобы его убить. Великий был краб Ц величайший из всех современных краб
ов, включая Принцессу. Крабий Народ должен воздвигнуть ему памятник. Но б
олее ли великий он, чем я? Нет, сэр. Я Ц его покоритель. Подумать только! Это
т могучий краб, герой своего народа Ц и я его победил! И Принцессу тоже Ц
самую потрясающую крабиху в истории, ее я тоже убил. Крабам этим меня еще д
олго не забыть. Если бы они писали историю, мне бы досталось в их хрониках
много места. Они меня даже могли бы назвать Черным Убийцей Тихоокеанског
о Побережья. Маленькие крабики услышат обо мне от своих предков, и я буду н
аводить ужас на их воспоминания. Страхом буду править я, даже отсутствуя,
буду менять весь ход их бытия. Настанет день, и я стану легендой в их мире. М
ожет быть, найдутся даже романтически настроенные особы, которых очаруе
т жестокая казнь Принцессы. Они сделают меня своим божеством, и некоторы
е станут тайно мне поклоняться и страстно меня любить.
Дядя Фрэнк, мать и Мона продолжали болтать. Походило на заговор. Один раз М
она посмотрела на меня, и во взгляде ее читалось: мы намеренно тебя игнори
руем, ибо хотим, чтобы тебе стало неловко; более того, после еды тобой займ
ется дядя Фрэнк. Потом сам дядя Фрэнк одарил меня отсутствующей улыбкой.
Запахло жареным.
После десерта женщины поднялись и вышли. Мать закрыла дверь. Будто все за
ранее отрепетировали. Дядя Фрэнк приступил к делу Ц раскурил трубку, от
одвинул в сторону тарелки и склонился ко мне. Затем вынул трубку изо рта и
потряс мундштуком у меня перед носом.
Ц Слушай сюда, маленький сукин сын, Ц произнес он. Ц Я не знал, что ты еще
и вор к тому же. Я знал, что ты лентяй, но, ей-богу, и подумать не мог, что ты мал
енький вороватый воришка.
Я ответил:
Ц Я к тому же еще и не сукин сын.
Ц Я поговорил с Ромеро, Ц сказал он. Ц Я знаю, что ты натворил.
Ц Предупреждаю вас, Ц сказал я. Ц В недвусмысленных терминах предупре
ждаю: впредь воздержитесь называть меня сукиным сыном.
Ц Ты спер у Ромеро десять долларов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54