- Я могу уже сам,- сказал Тяэгер.- Нелозко та\г перед женщиной...
Старший лейтенант Мянд снова улыбнулся. И верно, второго такого в роте нет.
Кирсти подошла к Мянду и крепко сжала ему руку:
- Я боялась. Хорошо, что с тобой ничего не случилось.
Потом просто спросила:
- Что с Кальмом? -Здоров.
Кирсти еще сильнее сжала руку Мянда. Почему-то она беспокоилась о Кальме. Почему-то она думала именно о нем. Тревога за Рейна была понятна. С Рейном их связывала дружба. Дружба, которая казалась уже разбившейся, которая причинила ей боль, но в самые тяжелые моменты была для нее поддержкой. Рейн любил ее, любит и сейчас, Кирсти упрямо пыталась внушить себе, что и она любит Рейна. Тревога за Рейна, который был ближе и вернее всех других, была понятна, естественна. Но Энн Кальм? Кем был для нее Кальм? Почти чужой человек, которого она встречала всего несколько раз.
Ей помогал Мартенсон, теперь Мяид. Почему бы Мянду не помочь и Кальму, почему не облегчить его поиски? Об этом Кирсти спрашивала Мянда. Рейн тогда испытующе посмотрел на нее и ответил, что для Кальма он прежде всего начальник, поэтому Кальм все еще относился к нему предвзято. Пусть она, Кирсти, сама поможет Кальму, она достаточно сильна для этого. Слова Рейна и обрадовали и опечалили ее. Ее радовало признание ее способностей, но опечалил тон. Так говорит ревнивец. Рейн не имеет права ревновать. Пусть ревнует к кому хочет, но не к Кальму.
Кирсти начала расспрашивать о подробностях ночного сражения. Она поговорила с Мяндом, Рюнком, Тяэгером, с другими.
- О чем тут рассказывать! - отнекивался Тяэгер.- Драка и каша. Крепкая драка. Не умею сказать всего, что было. Одно время я был мертвый. Очнулся на рассвете. Я-то очнулся, а вот Арну отходился по белу свету. Напишите о нем. Фриц продырявил бы мне шкуру, как решето,- Арну спас. Прикладом разбил башку фрицу. Ни на шаг не отставал. Поборол свой страх, а это уже чего-то стоит. Пел хорошо. Вас называл своей мечтой... Это так, к слову, вы не смущайтесь, Арну годился бы и королевской дочери... Эх, дьявольщина, я все еще цел, а помощники выходят из строя один за другим. На душе нехорошо. Чувствуешь себя виноватым из виноватых... Не должно быть войны на земле.
Кирсти поговорила бы и с Кальмом, но тот как сквозь землю провалился.
- Вы действительно видели его после боя? - допытывалась она у старшины роты.
- Своими глазами видел. Серьезный такой был, ел что-то, но очень вяло, однако руки-ноги были целы.
В конце концов Кирсти нашла Кальма у моря. При виде ее Кальм как будто испугался, даже попятился.
- Почему вы меня боитесь?
- Я не боюсь вас. Я... Кальм умолк.
Кирсти заговорила о бое.
- Я не могу говорить об этой шони,- сказал Кадьм.- До сих пор не могу успокоиться.
Кирсти тихонько сказала:
- Другого пути нет.
- Я понимаю,- согласился Кальм.- И все же.., Я задушил немца. Задушил, понимаете? Я был как дикий зверь. Бросился даже на труп. Это было омерзительно...
Кирсти хотела что-то сказать. Кальм перебил ее:
- Я знаю, что если мы не уничтожим врага, враг уничтожит нас. Два года назад я смеялся над этими словами. На Урале я вообще не верил, что буду держать в руках винтовку. И стрелял под Луками. На берегу Эмайыги убил эстонца. Это было нелегко, хотя убил я предателя родины, фашиста. На дворе у Вески я застрелил фрица и даже радовался этому. Это все так, Кирсти. Но невозможно забыть то, что я почувствовал, когда мои пальцы сомкнулись на горле мертвого немца.
- Вы не должны этого забывать.
Кальм вопросительно посмотрел на Кирсти.
- Никто из нас не должен забывать войну. Мы должны всегда помнить о войне и ненавидеть тех, кто хочет ее.
- Я многим вам обязан, Кирсти. Вы... Тяэгер как-то прикрикнул на меня, чтобы я перестал хныкать. Тогда я рассердился. Потом понял, что он был прав. В трудармии проклинал себя за то, что пошел на мобилизационный пункт. Теперь я знаю, что поступил правильно. Я не хочу думать иначе, чем вы, Кирсти, чем Тяэгер, чем Мянд, которому я не верил и которого я теперь уважаю, чем Вески и Рюнк, чем другие товарищи, с которыми я был все эти годы. Но порой все во мне переворачивается.
XVI
1
Они снова маршировали.
Позади остались тяжелые бои на полуострове Сырве,
В отделении не было уже Тяэгера и Рауднаска.
Тяэгер наскочил на мину. Ему оторвало ступню правой ноги. Произошло это в самом начале атаки. Он лежал в луже крови, без сознания, а пулемет валялся в десятке метров от него.
Во время перевязки Тяэгер пришел в сознание. Сперва он не понимал, что произошло. А когда понял, сказал Рюнку, помогавшему санитару:
- Дело погано. Дай згкурить! Рюнк дал.
Гримаса боли исказила лицо Тяэгера.
- Выпить нет ли?
Рюнк протянул ему алюминиевую фляжку, Тяэгер жадно выпил.
- Думал, мне больше повезет,- с трудом прошептал он.- Теперь остается возможность: или червям на корм, или калека. Водка хороша.
И через секунду:
- Смерти я не боюсь. На том свете у меня друзья. Вальтер и Арну. И Юхан, и Аава, и...
Полежал немного, закрыл глаза и спросил:
- А как... там?
- Прорвались,- сказал Рюнк.- Скоро тебя отправим. Выпьешь еще?
- Давай! Может, мои последние глотки,- попытался он пошутить.- Как Кальм? Ничего с ним не случилось?
- Нет.
Тяэгер попытался приподнять голову.
- А не говорил ли я, Отто, что нынче мы дома будем? - сказал он, помолчав несколько минут.- Запомните мои слова, ребята: вы еще в Берлине побываете. Вы должны побывать в Берлине, иначе...
Под конец еще пошутил: никогда бы он не подумал, что с ним справится пехотная "лягушка", он, мол, больше опасался противотанковых мин.
Когда Тяэгера уносили, он снова потерял сознание. Кальм, забежавший в санбат после боя, уже не застал его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83