Но Мянд, проживший бок о бок с ним несколько месяцев^ понимал, что Аава внутренне изменился, что он уже не такой, каким был.
Мянд не понимал, почему сменили командиров. Он спросил об этом у командира батальона капитана Сау-эра. Командир батальона, участвовавший в боях под Псковом, Порховом, Дном и Старой Руссой, особенно ценил людей, уже прошедших сквозь огонь.
— У Аава нет боевого опыта,— объяснил капитан Сауэр.
— У старшего лейтенанта Нааритса также. — Нааритс — старший лейтенант.
— Формальный фактор.
— На Нааритса я надеюсь больше,— улыбнулся капитан.— У тебя гражданская душа. Аава должен бы помнить, что на должность командира роты его назначили временно. Он долго был в запасе. А Нааритс все время служил в армии. Эвакуировался вместе с военной школой. Больше в курсе дел. Пусть Аава не разыгрывает оскорбленного. На фронте он может за месяц стать командиром батальона.
Мянд знал, что капитан Сауэр беспокоится. Он не хотел, чтобы повторились первые дни войны, когда часть, где он тогда служил командиром взвода, беспорядочно отступала и много людей, в том числе и командир их роты, попали в плен.
Мянд теперь открыто предлагал свою дружбу Эль-мару Аава, но вскоре заметил, что лейтенант не так откровенен с ним, как раньше.
Сейчас лейтенант Аава сидел на нарах и смотрел в окно. Эшелон только что оставил за спиной Волгу и город Ульяновск.
Старшина роты распорядился приготовить котелки. На следующей остановке в вагоне, где разместилась кухня, будут выдавать суп.
Лейтенант Аава провожал взглядом уходящие вдаль зеленые рощи.
В соседнем вагоне младший лейтенант Симуль говорил:
— Наша великая родина — Советский Союз — огромна. Мы были на Урале, откуда до Владивостока оставалось еще шесть-семь тясяч километров. Быть может, даже больше. План Гитлера захватить такое государство безумен. Большой кусок рот раздерет.
Тяэгер повернулся на бок.
Кальм пристально смотрел в потолок.
Вийесу хотелось петь, он ждал, когда командир взвода закончит свою речь.
Агур играл с Лийасом и Соловьевым в дурачки на табак — очко Симуль запретил.
Тислер спорил с Мяги о том, где виноград слаще, в Самбруке или в Джурчи.
2
Вдруг выяснилось, что Кальма нет в поезде. Сперва думали, что он пошел в соседний вагон. Но Агур не нашел его и там. На следующей станции командир отделения обыскал весь эшелон и вернулся озабоченный — Кальм пропал.
— От него можно всего ожидать,— сказал Вески,
— Придется, пожалуй, доложить командиру роты,— размышлял Агур,
Тислер успокаивал:
— Успеешь. Поспешность полезна только при ловле блох.
— Хорошо, что Симуль пошел в вагон медсанбата,— сказал Вийес.
Тяэгер соскочил с нар, остановился посередине вагона и крикнул во весь голос, чтобы все слышали.
— Обождем до утра. Парень просто отстал. Догонит. Чувствую. Шинель и мешок здесь. Кто раньше времени начальству заикнется, пусть не считает меня больше своим товарищем.— Он угрожающе взмахнул своим кулаком, с хорошую брюкву величиной, немного успокоился и обратился к командиру отделения: — Ты, Карл, будь тоже человеком.
— Я-то могу и промолчать, но ведь командир взвода и сам не слепой.
— Симуль так скоро не придет, вчера заявился только под утро,— сказал Соловьев,
— Да не сбежал Кальм,— пояснил Тислер.— Мы вместе за кустами сидели. Я еще говорил, что до войны на каждой станции продавали вареных кур. Он потом к вокзалу пошел. Жаловался, что табак кончился.
Слушая рассказ Тислера, Тяэгер чувствовал себя паршиво. Ведь Энн знал, что ему удалось вчера вечером раздобыть хорошей, бархатистой махорки. Разве он не поделился бы? Разве он раньше держал что-нибудь только для себя? Помидоры до сих пор нетронутые лежат. Ох парень, ох мальчишка! И когда ты мужчиной станешь?
Кальм действительно просто отстал. Он сторговался с косоглазым стариком и высыпал стакан махорки в пилотку. Когда Кальм, проклиная про себя размеры здешних станций, пересек не одну колею, пролезая под вагонами или перебираясь через платформы, и вышел а месту, где остановился их эшелон, его там уже не оказалось.
«Догоню»,— решил он. Скоро подойдет второй эшелон их полка. И он начал пробираться обратно, снова проклиная размеры станции. Восемь путей до перрона да с другой стороны четыре или пять пар рельсов. Таллинский вокзал меньше. Размышляя так, он пролез под последним поездом,— платформ в этих длиннущих товарных поездах было чертовски мало,— вскочил на высокий перрон и столкнулся лицом к лицу с Кирсти Сарапик. Кальм хотел равнодушно пройти мимо женщины, но почему-то ноги приросли к земле. Правда, он и не мог бы пройти, так как у него официально спросили:
— Товарищ красноармеец, что вы здесь делаете? Черт возьми, какой требовательный, командирский
тон! Взглянув искоса, Кальм заметил, что на уголке воротника у нее тускло поблескивал зеленый кубик. Ого, повысили, младший лейтенант! Почему-то это открытие рассердило его. «Известно, за что такие куколки чины получают»,— грубо подумал он. На слова этого офицеришки в юбке он просто плюет. И тут же он порадовался, что они стоят не у кучи мусора, а на перроне вокзала и что в руках у него не обгрызанная кость, а пилотка. Нет, он и теперь в глупом положении — с непокрытой головой, в пилотке махорка.
— Отстали?
Ого, младший лейтенант умеет говорить и по-человечески! И хотя Кальм попытался придать своим словам иронический оттенок, ответил он обычным, немного даже извиняющимся тоном:
— Так получилось.
Рассердился на себя и постарался вызывающе взглянуть на девушку. Хотел еще заметить, что какое, мол, вообще товарищу младшему лейтенанту дело до рядового вроде него, но лишь пробурчал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83