..
Тяэгер спокойно заметил:
- Все одна армия.
Вески крутил между пальцами рюмку и поучал:
- Немедленно возвращайтесь назад, если вы настоящие крестьяне. Не верьте, если соседи скажут, что
солдаты разграбили и растащили ваше имущество. Они
сами взяли.
Он не забыл курвнтского старика, который рыскал по двору соседа.
Хозяйка ставила на стол все новые блюда.
Кальм молча посматривал на женщин, встретивших их как желанных гостей. Кто они? Почему убегали? Немцы выгнали людей из домов. Большинство ушли недалеко. Попрятались в ближних лесах и, как только Фронт продвинулся дальше, вернулись. Кто же их радушные хозяева?
- Где ваши мужчины? - спросил Вески.
- Мужчины? Мы не знаем. Кто в лесу, кто неизвестно где. Немцы забирали всех, вплоть до мальчишек,- объяснила хозяйка.- Возьмите еще маринованных грибов. Берите, не обессудьте за простую крестьянскую еду. Беженцы ведь. В своей усадьбе - там... ах, да что говорить... Двадцать дойных коров... бог знает, в чьем они сейчас хлеву. Хельга, Анне, у господ... простите, по-старому называю, одна власть уходит, другая приходит... у господ рюмки пустые.
- Мой сын в Красной Армии...- сказала одна из стоявших у двери и явно хотела что-то спросить, но женщина с пухлыми руками не давала другим и рта раскрыть.
Кальм спросил:
- Куда же вы направлялись?
- Куда? Сами не знали. Страх гнал. Главное - чтобы о г войны уйти. Да не успели. Кто же мог знать, что у немцев так быстро все развалится... Все говорили про восточный вал и стальной барьер, и что русских не пустят через Иарову и Чудское озеро, и что Прибалтику не отдадут, и гпчо какое-то новое оружие, и...
В комнату вошел старший лейтенант Мянд.
- Товарищ старший лейтенант, мы уже идем, не смогли отказаться от любезного приглашения,- извиться Агур.
- Хельга. Анне, подайте начальнику чистую тарелку и рюмку! Поверьте, господин, поверьте, товарищ, мы о г радости потеряли голову. Мы их просили, они не хотели, но мы сильно упрашивали. Никто из пас не что вы живы. Вот ваша рюмка, выпейте и вы. У больное сердца, доктор запретил мне даже, по сегодня и я попробую.
- Ладно,- согласился командир роты,- радушных хозяев не обижают. Выпьем, товарищи, за Советскую власть.
Хлопотунья с рыхлыми, пухлыми руками вдруг умолкла. Все заметили это. Что-то в ней как будто изменилось.
- Дай мне свою рюмку, Альвине,- подошла к столу стоящая у печки пожилая женщина, явно хозяйка этой усадьбы.- Я от такого тоста не поперхнусь.
- И мы тоже, - послышалось от двери.
- Что вы, что вы! -сказала Альвине осушила свою рюмку.
Вески подал старой хозяйке свою рюмку:
- И у меня есть усадьба. Новоземелец я. За Советскую власть!
Больше Альвине не уговаривала солдат пить и есть.
- Серая баронша! - сплюнул на улице Вески,- Черт знает, какие у них грехи на душе... Нашли с кем выпивать!
- А дочка у нее хороша. Она дала мне свой адрес,- болтал Вийес.
Рауднаск сказал:
- Все мы эстонцы.
Кальм покачал головой. Хозяйка своими словами вдруг напомнила ему Мати Рейнопа, предателя.
- Мы для нее до тех пор были эстонцами, пока о Советской власти не услыхала,- сказал Урмет.- А сперва действительно радовалась.
Кальм взволнованно произнес:
- Я бы не удивился, если б узнал, что у этой ма" маши муж или сын какой-нибудь оберхозенбантфюрер.
Их окликнула женщина. Та самая, которая сказала, что ее сын в Красной Армии, но чьих слов никто не уо лышал.
- Я вас еще побеспокою. Все время хотела спросить, не знаете ли вы чего-нибудь о моем сыне, да Альвине, которая вчера причитала, что боится попасть в лапы коммунистам, не дала возможности. Моего сына зовут Фердинанд, Фердинанд Лоог.
Солдаты оцепенели. Они молча смотрели друг на Друга.
- Фердинанд Лоог,- повторила женщина.- Он среднего роста. Двадцать семь лет ему. Когда война началась, ему как раз исполнилось двадцать четыре.
Серьезный, старательный. Я могу карточку показать, обождите, сейчас я 'принесу.
- Не надо, мамаша, не надо,-- сказал Лгур. Бойцы растерянно топтались на месте. Что сказать?
Все получилось так неожиданно. Они очень часто видели смерть, но, оказывается, о смерти труднее говорить, чем видеть ее.
Женщине поведение бойцов показалось странным. Материнский инстинкт подсказал ей, что солдаты что-то скрывают.
- Я все же принесу карточку.
- Не нужно,- повторил Агур.
- Мы знали вашего сына,- сказал Мянд. - Были в одном отделении.
- Под Луками и...
- Он долго был писарем в хозчасти.
Каждый сказал. И каждый смотрел мимо матери Лоога.
- Что с ним?
Голос матери дрогнул. Она уже догадалась о судьбе сына. В уголках глаз заблестели слезы.
Никто не осмеливался первым сказать правду.
- Он ранен? Убит?
- Ваш сын пал на Эмайыги,- сказал Мянд. Тяэгер "подошел к матери ефрейтора Лоога.
- У вас был хороший сын,- сказал он и обнял ее плечи.- Он был хороший парень, дельный парень и делал все, что мог.
Мать посмотрела на солдат и едва слышно спросила:
- Где он похоронен?
Когда они были уже на шоссе, Тяэгер сказал: - Мы должны были вытащить его из воды. Теперь
у него нет и могильного холмика. И матери некуда
сходить.
Рота пошла дальше.
Утром все с восторгом читали приказ Верховного главнокомандующего, в котором сообщалось об освобождении столицы Эстонской ССР,
XV
1
Кальм, провожая взглядом старушку, быстро по дороге, откусил яблоко.
Бои перешли на Сааремаа К
Здешняя природа немного напоминала Кальму плит земли северного побережья - там тоже были каменные ограды и рос можжевельник. Низкие плитняковые заборы начинались сразу под Таллином, за Леваческим полем, на склоне Ласиамяги. Земля там покрыта чахлой травой. Каменные ограды всегда вызывали у Кальма какое-то безотрадное ощущение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83