— Патронов хватит? — Капитан присел на корточки рядом с командиром роты.
— Пока — да,— ответил лейтенант Аава.
— Мы должны выстоять,— сказал капитан Сауэр.— Любой ценой.
Сперва он намеревался говорить гораздо решительнее, но, увидев, с каким самообладанием действует Аава, понял, что громкие слова излишни. Зачем подчеркивать, что отступление роты лейтенант ответит своей жизнью! Угроза может лишь оскорбить Аава; ведь его самого рассердило такое же предупреждение командира полка. Запугиванием не превратишь труса в воина. Лейтенант Аава оказался крепче, чем он думал. Он и сам понимает, что отступать нельзя.
— У меня к вам просьба, — сказал лейтенант Аава, когда командир батальона собрался уходить.— Прикажите командиру хозвзвода, чтобы он сразу же, как только стемнеет, прислал горячий суп в термосах. Я не могу отпустить за едой ни одного человека. К вечеру нас останется совсем немного.
Капитан Сауэр охотно обнял бы лейтенанта,— ведь Аава считает само собой разумеющимся, что рота не уступит своих позиций врагу.
За огневым налетом минометов последовала танковая атака.
На этот раз батальон действительно дрогнул.
Танки вклинились между седьмой и восьмой ротами. Они почти дошли до гребня холма. Здесь их остановил огонь противотанковых орудий. Два танка загорелись. Остальные три оттянулись назад. Немцев, проникших под охраной танков к подножию холма, уничтожили.
Ночью враг еще раз попытался прорваться.
И на этот раз батальон выстоял.
Потом на их участке стало поспокойнее. Центр тяжести атак передвинулся на позиции соседней дивизии. Вообще казалось, что сражение понемногу утихает.
Вечером батальон получил приказ передать позиции другой части.
Этот приказ привел в бешенство капитана Сауэра« Что это такое? Ежедневно меняй позицию. Не война, а детская игра! Он сказал это командиру полка. Полковник Ратае напомнил ему, что приказ есть приказ и их долг — выполнять приказы. Фронт действительно не ящик с песком, здесь не умничают, а действуют. Это во-первых. А во-вторых, задача, ради которой их дивизия прибыла сюда, выполнена. Немцы не смогут больше наступать, пока не получат новых подкреплений, что подтвердил вчерашний день. В-третьих, неужели он не понимает, что, уничтожив окруженные в Великих Луках вражеские войска, они выполнят основную задачу на этом участке фронта?
Первые же дни наступления на подступах к городу доказали капитану Сауэру, что он ошибался. Новая задача была не легче. За неделю наступления им удалось продвинуться вперед всего на два с половиной километра. И уже несколько дней, как продвижение полностью затормозилось.
Наступлению батальона мешало большое, изуродованное снарядами каменное здание. Крыша дома сгорела, половина перегородок и потолков обрушилась, во внешних стенах зияли гигантские дыры, но засевшие в доме гитлеровцы держали все окрестности под плотным огнем. Здание стояло на небольшом холмике. Вокруг было пусто. Когда-то здесь стояли маленькие, одноэтажные деревянные дома, но теперь от них ничего не осталось. Сделал это не только орудийный огонь. Деревянные здания растащили сами немцы, используя бревна для строительства подвалов и блиндажей, на потолки для дзотов и на топливо. Там, где на карте значились улицы, капитан Сауэр видел только запорошенные снегом ямы, остатки фундаментов, проволочные заграждения, огневые точки, казавшиеся разбитыми, но снова и снова оживавшие во время атак.
И на этот раз капитан Сауэр расположил командный пункт на линии стрелковых рот. Вместе с солдатами бежал он по открытому полю, но дальше заграждения из колючей проволоки не прошел и он. Огонь не позволял даже приподнять головы, и им пришлось дожидаться темноты, чтобы отступить назад. Греясь у огня, капитан подумал, что нужно было скомандовать наступление. Зря мерзли четыре часа на снегу. Разве не могли бы они сейчас быть в окопах фрицев? Эти сорок — пятьдесят метров, отделявшие их от вражеской траншеи, они преодолели бы за две-три минуты, неожиданность помогла бы им.
Эта мысль не давала ему больше покоя.
Он дал людям отдохнуть, получил согласие полковника, сам обошел роты и в пять часов утра повел батальон в атаку. Незаметно для врага они подползли туда, откуда днем не смогли сделать ни шагу вперед.
Капитан Сауэр дал команду атаковать. И пошел впереди седьмой роты.
Он не видел уже, как рота ворвалась в окопы немцев. Лейтенант Аава организовал оборону и пошел разыскивать командира батальона, чтобы согласовать дальнейшие действия. Он, правда, попытался по своей инициативе пробиться до здания, но разъяренные, как осы в гнезде, немцы встретили их огнем. Они не экономили ракет — вокруг дома все сверкало в синем призрачном свете. Лейтенант, довольный и разочарованный одновременно, искал командира батальона. Доволен он был тем, что дело не провалилось, разочарован, что не удалось захватить дом. Аава искал капитана. В окопах комбат не появлялся. Никто — ни Мянд, ни Рюик, ни Агур — никто не видел его здесь. Лейтенант Аава послал Тислсра на старый командный пункт. Там были уверены, что Сауэр впереди, в окопах. Может быть, он в восьмой роте,— ведь и восьмая рота участвовала в атаке. Тислер вернулся, когда уже светало, и ему пришлось попотеть, чтобы перебраться через пустырь. Немецкие снайперы держали этот участок под огнем.
Капитана Сауэра нашли там, где никто не догадался его искать.
Он лежал навзничь на снегу метрах в сорока — пятидесяти от окопов. Не могли понять: как это никто не заметил падения командира? «Жали во всю прыть к окопам, по сторонам не глядели», — решил Тяэгер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83