Походил по домам родственников и знакомых, но никого не застал. Куда же мне было идти? Вот я и пошел к Кирсти.
Первое "я". Дядя сказал, что ты можешь остаться у него.
Второе "я". Там тесно. Разве ты не видел, как там тесно? Я помешал бы им.
Первое "я". Врешь! Разве у Кирсти просторнее? Не обманывай себя - ты пошел объясниться в любви.
Второе "я". Я люблю ее.
Первое "я". Но она равнодушна к тебе. Уложила спать на полу! Это оскорбило тебя. Я сказал: "Уйдем",- и ты чуть-чуть не" сделал это. Почему ты остался? Зачем ты унижался?
Второе "я". По-твоему, я должен был оскорбить ее?
Первое "я". Она - фронтовая женщина. Не думаешь ли ты, что она прошла войну и осталась чистой, как утренняя роса?
Второе "я". Мерзавец!
Первое "я". Кирсти спала в новогоднюю ночь у Мянда. Каталась верхом с Рейнопом.
Второе "я". Она сказала мне: "Ведь вы человек". Она искренняя. Мне хорошо с ней. Я люблю ее. Она сказала, что будет ждать меня.
Первое "я". Какая это любовь!
Второе "я". Нет, нет, нет! Ты - мое несчастье. Ты - враг всего прекрасного. Ты - гнусное порождение сомнений.
Первое "я". Братоубийца.
Второе "я". Что ж, я должен был дать убить себя? Фашизм - враг человечности. Коммунизм - это будущее, широкое, чистое и сверкающее будущее.
Первое "я". Мне тяжело дышать у тебя.
Второе "я". Я задушу тебя.
Первое "я". Ты убьешь сам себя.
Второе "я". Тебя больше нет.
Первое "я". Я не исчезну. Я снова воскресну.
Второе "я". Наплевать! Пойми - тебя действительно больше нет.
Когда Энн Кальм уснул, часы показывали пятый час утра.
3
Кирсти изменилась. Она была оживленна, и в то же время мысли ее витали где-то в другом месте. Не отве чала на вопросы. Когда ей говорили об этом, Кирсти весело смеялась и обещала исправиться. Изменилась она после того, как у нее побывал Энн Кальм.
Кирсти меньше всего ожидала, что в дверь постучится Кальм. После боев на Сааремаа Кирсти всего один раз встретилась с Кальмом. И ни один не сказал того, что хотел сказать. Кирсти перевели на работу в Таллин, назначили заведующей отделом в газету "Воля народа". Кирсти, хотя и демобилизовалась, носила шинель, ушанку и высокие сапоги. Снимая погоны с плеч и звездочку с ушанки, она чувствовала себя дезертиром. Об этом Кирсти рассказала и' Кальму. Кальм понял ее. Кирсти понимала, что Энн стал для нее очень близким человеком, таким близким, что она боялась себе в этом признаться. Но в тот раз Кирсти очень торопилась. В следующем номере газеты для ее репортажа было отведено двести строк. Неожиданное оперативное задание, для выполнения которого она должна была сломя голову мчаться в свою старую дивизию, обрадовало Кирсти. И она радовалась бы еще сильнее, будь побольше времени. Рейна она в тот раз вообще не видела и едва выкроила двадцать минут для беседы с Энном. О новой встрече не говорили. Кирсти не звала Энна в город, и Энн не просил разрешения навестить ее. Потом -Кирсти еще посмеялась над собой- она, как школьница, едва не потеряла голову.
И все же на пороге стоял Энн Кальм.
Он пришел поздно, в девять часов вечера. Кирсти читала гранки и не сразу услыхала стук. Гранки своих статей она всегда читала очень внимательно. В гранках она каждую свою фразу видела заново. Поэтому гранки всегда пестрели исправлениями. Она обвиняла себя в поверхностности, в том, что пишет сгоряча, азартно, не выбирает сразу нужные слова. Кирсти старалась до сдачи в набор, если позволяло время, опллифовахь каждую рукопись. Перепечатывала их по нескольку раз и отправляла в типографию, убежденная, что уж на этот-то раз не придется больше ничего изменять. Но сегодня она исправляла каждую третью-четвертую фразу, поэтому и не расслышала стука
Когда Энн поздоровался, она стояла растерянная и понимала ЛУШЪ то, что в дверях стоит Кальм, что в коридоре темно и чго оттуда гянет холодом. Наконец она сообразила пригласить:
- Прошу.
- Извините, что я так поздно. В редакции мне дали ваш адрес... Если я мешаю, если время неподходящее, скажите честно. Я сразу уйду.
- Нет, тшт... Я рада!
Энн объяснил, что его о шуст или в город, что он был дома, но не попал в квартиру. И у друзей ему повезло не больше. Прямо как в чужом городе.
- Наконец собрался с духом и отыскал вас.
Кирсти вспомнила, что и она, попав в Тарту, чувствовала себе чужой. Это из-за войны, которая все смешала. Многого из того, что в ее воспоминаниях неразрывно связано с родным городом, больше нет. Ни дома, она жила, ни пожарной каланчи, где при пожаре тревожно звонил колокол, ни Каменного моста, по которому она проходила сотни раз. Всегда шумная и хлопотливая улица Вескимяэ стала заброшенной, в развалинах лишь изредка мелькали отдельные фигуры. О г пекарни Сангпуу осталась лишь закоптелая каменная стена, фундамент и трубы. Кирпичные стены винной монополии все же устояли, а в пустых проемах окон был ветер. Но она уже встречала знакомых, узнала, куда уехали ее родители, побывала на горе Тооме н у реки Эмайыги, и Тарту снова стал городом, который всегда будет ей роднее и ближе всех других городов.
Кирсти и Кальм быстро побороли неловкость.
Кнрсги векипяшла кофе. Кроле черного кофе, у нее ничего не было. Даже сахар она еще не успела получить по карточкам. И хлеб кончился, последний ломтик она съела час назад. Да и вообще о хозяйстве она не заботилась. Обедала в ресторане поблизости от рз-дакции, утром и вечером обходилась тем, что удавалось купить в магазине. Сегодня она даже стояла в очереди, но продукты кончились раньше, чем она подошла к прилавку. А часто не было времени, чтобы выстоять в очереди, и она ложилась спать полуголодная. Продавщица посоветовала прийти завтра, по булка, колбаса л масло оказались нужньцименно сегодня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83