Разве так скажет честный солдат? Не подтверждает ли сегодняшнее поведение Кальма, что его настигла не случайная пуля? Но хотя Кирстй пыталась внушить себе, что поступила правильно, что-то в поведении Кальма не позволяло Кирстй безоговорочно осудить его.
Снаружи послышались шаги.
Вошел старший лейтенант. И хотя связной предупредил, что его ожидает Сарапик, Мянд при. виде Кирсти растерялся не меньше, чем Кальм.
- Ты? - сказал он, пытаясь взять себя в руки. - Я,- протянула ему руку Кирсти.- Здравствуй.
- Здравствуй.
Тишина. Никто из них не знал, что сказать.
- Мы давно не виделись,- сказала Кирсти.
- Почти год. Снова тишина.
- Только что здесь был красноармеец Кальм. Помнишь его? Он вернулся в роту.
- Помню. Перед боем я не доверял ему. Ошибся, На фронте он держался мужественно. Одно время мы считали, что он умер.
- Как его ранило?
- Как всегда, в бою. Я в это время был во взводе Симуля. Хочешь о нем написать?
- Нет, я пришла не потому,- дрогнувшим голосом ответила Кирсти. Чувствовала она себя в этот момент очень плохо.
Снова тишина.
- Это ты просила капитана Аава написать обо мне? - в свою очередь спросил Мяид и подумал, что ему не следовало бы это спрашивать.
- Нет. Это, вероятно, попросил секретарь редакции. Они стали как будто чужими и не находили слов.
- Почему ты пришла? - спросил Мянд.
- Хотела тебя видеть. Мы были хорошими друзьями. Ты меня не искал. Что мне оставалось делать?
- Сними шинель, садись.
- Спасибо. Ты не рад, что я пришла?
- Если бы ты не приходила, мне было бы легче.
- Я могу уйти. Я могу сразу же уйти, Рейн. Я не буду снимать шинель. Я надеялась, что мы останемся друзьями.
- Мне казалось, что ты нашла новых друзей. Мянд посмотрел Кирсти в глаза. Она не отвела взор.
Ее серовато-голубые глаза были так же искренни и доверчивы, как и раньше. Кирсти не изменилась. Она была прежней Кирсти. Лицо ее было прежним. Волосы были прежними. Все было прежним. Нет, что-то новое появилось. Может быть, это едва заметные морщинки в уголках рта? Она прежняя и новая Кирсти.
- У меня нет ни одного такого хорошего друга, как ты.
Мянд молчал.
- Тебя ранило утром, после того как ты был у командира полка? Помнишь, ты еще отказался от марме-лада?
Теперь Мянд быстро ответил:
- В бою за белый дом ранило многих.
- Рюнк говорил, что ты бежал прямо на огонь. Почему? Остальные все залегли, а ты - нет.
Мянд не сказал ни слова.
- Ты думал, что я не случайно оказалась у полковника. Как ты на меня смотрел! Ни один человек никогда не смотрел на меня так. В этот момент ты обвинял и презирал меня. Твои глаза обвиняли и презирали. Я до сих пор не могу избавиться от ощущения, что виновата в твоем ранении. Это так? Скажи, не скрывай.
Мянд молчал по-прежнему. Взгляд его был прикован к женщине, стоявшей посредине низкой землянки. Шинель была туго перетянута ремнем. Шинель шла Кирсти. Шла и шинель, и ремень с портупеей, все. Из-под шапки у нее так же, как и раньше, выбивалась прядь волос. Но морщинки в уголках рта? Их раньше не было.
- Я послала тебе в госпиталь и в запасной полк четыре письма - ты не ответил. Два месяца назад ты вернулся. Я ждала, что ты разыщешь меня. Ждала, хотя ты не ответил на мои письма. Тогда я окончат тельно поняла, что ты обо мне думаешь.
Мянд молчал.
- Думал ли ты о том, что мне тяжело? Я женщина, и женщинам порой очень тяжело. За нами бегают, нас заманивают, запугивают, упрашивают. Объясняются в любви, клянутся в верности, за спиной обзывают... ты сам знаешь как. Почему и ты, Рейн, не смотришь на меня как на товарища, как на бойца, как... Это ужасно! - Глаза Кирсти наполнились слезами.
- Я любил тебя,- произнес Мянд. - А теперь больше не любишь?
- До сегодняшнего дня верил, что нет, но я люблю тебя и сейчас.
Кирсти смотрела испуганно. Мянд схватил ее за плечи,
- Ты очень изменился,- сказала Кирсти.- Я виновата перед тобой. Я виновата в твоем ранении. Но ты оскорбил меня. Почему, Рейн? Зачем ты обидел Друга?
- Я люблю тебя,- повторил Мянд и прижал Кир" сти к себе.
- Ты не ответил на мои письма. Ты, наверное, и не читал их? Почему?
- Я был ослеплен. Когда я в тот раз увидел тебя там, все во мне перевернулось.
- Любовь - это прежде всего доверие. Как можно любить не доверяя?
- Не уходи, останься. Я помогу тебе сиять шинель Сядем. Хорошо, что ты пришла. Ты прежняя, Кирсти. Все в тебе прежнее. А ты знаешь, что в уголках рта у тебя появились морщинки? Раньше их не было.
- Морщинки? Не знаю. Война меняет нас. Я оста-нусь, Рейн. Я сама справлюсь с ремнем. Честное слово, справлюсь. Сядем. Ты похудел. Не смотри на меня так Смотри так, как смотрел раньше. Успокойся. Расскажи о себе. О сражении, о госпитале. Чтобы я поняла, что вернулся друг.
Мянд успокоился. Он рассказал об атаке на белый дом.
- Мне было хорошо. Твоя растрепанная голова отступила куда-то далеко. Я думал, это его руки растрепали твои волосы... Прости, больше я не буду говорить об этом. Никогда.
Кирсти жадно слушала его.
- Все это было напрасно,- несколько раз перебивала она рассказ Мянда.
- Нет, это не было напрасно,- засмеялся Мянд.- Аава сказал мне, что, если бы я остановился, мы не захватили бы тогда белый дом.
- Тебя гнала ревность. Сделала тебя героем. Никогда бы не поверила, что такое может случиться с коммунистом. Боже мой, почему все так получилось? Аава писал, что ты был в отчаянии и в ярости от неудачных атак и из-за потерь, понесенных ротой. Редактор вычеркнул слово "отчаяние", все остальное осталось. Я гордилась тобой, Рейн. Только потом, когда ты не ответил на мои письма, я начала думать, что... Как я хотела, чтобы прав был Аава! Рейн, скажи, что Аава был прав. Хоть немножко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83