Большой, низкий кахменный амбар. Сарай. С обеих сторон дороги маленькие дома И деревья. И запыленные кусты. Потом развалины церкви и справа высокие липы, кроны которых в темноте сливались с небом. Низкая, длинная ограда из гранитных валунов,- наверное, кладбищенская. Да, кладбище. Кусты. Поле. Снова низкий кустарник. Вдали поднимался лес.
- Вот мы и в Эстонии,- сказал Кальм. Рауднаск пробормотал:
- Невероятно...
- Помните, ребята, я в новогоднюю ночь сказал, что в году мы придем домой? - напомнил Тяэгер.
Они хотели бы остановиться, поговорить с людьми в деревне. Те уже с утра смотрели, как одна за другой проходили воинские части. Порой они пытались расспросить солдат о судьбе своих близких или знакомы что-то дружески кричали. Но частям некогда было останавливаться. Как только паром причалил, дх построили в колонну и они пошли дальше. Наконец все поглотила темнота, и они не видели ничего, кроме растущих ио обочинам кустов, темной полосы ле-са и светлой полосы дороги под ногами. Кальм размышлял, что справа за деревьями должно быть озеро. На перекрестке батальон свернул вправо, и шоссе, по которому они шли, тянулось, по его мнению, параллельно берегу озера.
2
Кирсти Сарапик могла усидеть в редакции. Да и что там делать сейчас, перед решающим наступлением? Помочь упаковать вещи? К девяти часам редакция и типография должны быть на колесах. После форсирования Эмайыги они поедут вслед за полками, а где остановятся - это будет зависеть от хода боя.
Редактор отпустил ее. Да и почему редактор должен удерживать ее, если во время боев место литературного работника,- в частях!
До артиллерийских позиций она доехала на случайной машине с боеприпасами. Дальше она пошла. Кирсти плохо знала эти места. В детстве ее лодочные экскурсии и пешие походы редко доходили так далеко. Она знала только, что парк по соседству - это мыза Кастре, а на другом берегу реки, чуть левее, должна быть мыза Кавасту. Действительно, за рекой виднелись здания мызы, большие деревья, вдали синел лес...
Низкие, плоские берега Эмайыги. Одинокие деревья, кустики, а так все голо Лес от обоих берегов отошел подальше за поля. И парк мызы Кастре простирался только до шоссе. Ниже росли невысокие кусты, казавшиеся отсюда, сверху, большими, пышными мшистыми кочками.
Три года назад Кирсти также стояла на берегу Эмайыги. Но тогда на северном берегу и рядом с городом. Тогда с юга наступали немцы. Снова это показа-шось Кирсти удивительным. И тогда тоже стояла хорошая погода. Немного потеплее, лето было в разгаре. Но и сегодня было почти безоблачно, В июле сорок
первого она печально смотрела на реку и искала взгля дом вышку пожарного депо. Ведь за пожарным депо остался -ее дом. Теперь там ничего нет. Она была в Тар ту и видела все сама. Только фундамент да устоявшие дымовые трубы. Город был пуст и страшен. Разбитые снарядами дома, пожарища. "Ванемуйпе" 1 еще дымился. Над головой выли снаряды и где-то рвались. Tapiy показался Кирсти ЖИЕЫМ существом, все тело которого покрыто кровоточащими ранами.
Ола плакала, как и три года назад. И так же, как тогда, тайком утирала слезы.
Хотя Кирсти и знала, что каждую минуту должна начаться артиллерийская подготовка, она все же вздрогнула от первых залпов батарей. На противоположном берегу как бы разверзлась почва и начала изрыгать из своих недр столбы огня, дыма и земли Десятки... нет, сотни... -мет, тысячи снарядов и мин летели через ее голову. Тяжелый лай выстрелов и рвущий 0я треск взрывов слились в один оглушающий грохот.
В ушах гудело.
В политотделе говорили, что на линии Эмайыги есть и эсэсовские части, укомплектованные эстонцами. На каком участке - этого Кирсти точно не знала. Возможно, что прямо против них. Там, где сейчас рвутся снаряды. Об этом Кирсти говорила с Мяндом. Сразу же после возвращения из Тарту. К кому могла она пойти ) со своим горем, как не к Рейну. Она не нашла своих
родителей, хотя искала их два дня. Она не встретила ни одного знакомого, и это тоже было страшно. Как в чужом ^ороде. Наконец какая-то старуха сказала, будто ее отец и мать уехали. Но куда - этого она не знала и > никто не знал. Она -рассказала все Рейну, и потом они
говорили об эстонских фашистах, с которыми им, наверное, скоро придется столкнуться. Рейн сказал, что наемниками гитлеровцев стали все реакционеры, которые в сороковом году не посмели поднять оружие против пришедшего к власти народа. Они использовали войну для сведения счетов с трудовыми людьми. Они же составляют и ядро эстонских эсэсовских частей, утверждал Рейн. Кирсти раздумывала о матери и о том, где родители и живы ли они, поэтому слышала не все,
1 "Ваньгуйне" - старейший театр в Эстонии. Основан в 1870 году.
что говорил Рейн. Конечно, в эстонском легионе есть и просто мобилизованные, но это не меняет общей картины. Этого Кирсти вообще не поняла, потому что если расположенные против них части состоят из насильно мобилизованных и если эти не хотят сражаться и сдаются в плен, то тогда ведь совсем другое дело.
Появились самолету. Началась бомбежка.
Кирсги поднялась и пошла влево. Почувствовала потребность говорить. Все равно с кем. Она не могла Со ib-ше наблюдать разрывы бомб и снарядов. Она никогда не свыкнется с войной. К войне и невозможно привыкнуть.
Кирсти вышла к роте Мяида. Спросила у какого-то красноармейца, где командир, но тот не знал.
Тут она заметила Калька. Кальм сидел в теки низких елей и курил. Невдалеке разорвалась мина. Кирсти заметила, что Кальм, слыша свист мины, немло.о нагнулся.
- Огрызается,- буркнул кто-то. Кирсти узнала Тязгера.
- Гадюка и себя в хвост жалит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83