Теперь спросил Кальм:
- Рейноп? Вашего начальника звали Рейноп?
- Рейноп. Штурмбаннфюрер Мати Рейноп. Писали, что он настоящий патриот. Под Великими Луками перешел фронт и привел с собой тысячу человек. Он говорил нам, что в Красной Армии есть приказ: убивать всех эстонцев - стариков, детей и женщин, всех.
- Об этом он не говорил,- поправил пленный в очках,- это было в газетах - черным по белому. Не Путай.
- Все одно.
- А вы не убьете? Вдруг все же расстреляете? -> все еще допытывался рослый.
Его не слушали.
- Рейноп? Как будто знакомое имя.- Тяэгер вопросительно посмотрел на Кальма.
- Рейноп служил в штабе нашего полка. Старший лейтенант,- сказал Кальм.
- Тысячу человек? Это же сказки! - удивился Тяэгер.
- Брехня,- согласился Кальм.- Это брехня. Он перебежал, как вор.
Тяэгер сообщил об этом пленным.
Рассказ пленных взволновал Кальма. Он, значит, видел Рейнопа и не поверил, что это Рейноп. Примерно за час до начала боя их взвод прошел мимо усадьбы на опушке леса. На дворе, в тени сиреневого куста, стоял
мужчина. Сперва взгляд Кальма равнодушно скользнул по нему. Мало ли любопытных глазеет на них. Мало ли они видели на дорогах мужчин, торопливо прятавшихся при приближении советских частей... И без особой проницательности в этих крестьянах легко было узнать гренадеров, для спасения своей шкуры сменивших мундир на штатскую одежду. Никто не преследовал и не задерживал их. Кальму нравилось, что Советская Армия относилась к ним с пренебрежительным равнодушием. В этом он видел великодушие победителей к сложившим оружие. Ощущение силы. Веру в народ, который умеет отличить волков от овец. И о мужчине, стоявшем в тени сиреневого куста, он сперва подумал, что и это один из насильно мобилизованных в гитлеровскую армию. Только потом Кальм почувствовал в этом человеке что-то знакомое. Когда же посмотрел внимательнее, тот отвернулся, и Кальм забеспокоился. Оглянулся еще раз. У куста никого не было. Через мгновение он заметил, что этот человек торопливо идет к дому. И верно, Рейноп. Его походка. Надо бы задержать. Ведь это же предатель! Человек, который едва не убил его, из-за которого он два месяца был на краю смерти. Надо окликнуть, и если предатель не остановится, пустить ему вслед пулю. Надо сказать командиру взвода, что этого человека следует задержать. Эти мысли промелькнули у него, но он не сделал ни того, ни другого. Потом он успокаивал себя тем, что это, возможно, и не Рейноп, просто кто-то похожий на Мати.
И все-таки это Мати Рейноп.
Штурмбаннфюрер.
Предатель.
Конвойных сменили. Пленных построили в колонну, и конвойная команда повела их в тыл.
- Все на одно лицо.
Так сказал кто-то из стоявших рядом с Кальмом.
- Убийцы.
Это сказал Вески, и Кальм подумал, что Вески не упустил бы Мати.
- Несчастные люди. Это - Рауднаск.
- Убийцы. Кто убил Юхана? Кто сегодня убил капитана?
Вески от своего никогда не отступается,
- Война убила.
Так сказал Рауднаск.
- Фашизм убил. Фашисты начали. И фашисты должны нести ответственность. Немцы или эстонцы --все равно.
Кальм узнал голос старшего лейтенанта Мяшч. И командир роты пришел сюда.
И Кальм подумал, что Мянд прав.
4
На следующий день седьмая рота третьего батальона двигалась в авангарде полка. За три часа прошли йятнадцать километров. Панически отступающие соединения противника почти не сопротивлялись.
- Ну и чешут! - сказал Тяэгер.- Прямо взопрела. Сентябрь, а погода июльская.
- Знаете ли вы, что сегодняшний бой снова выиграют немцы? - засмеялся Вийес.- Я читал "Эстонское слово". Знаете, что там написано? "Противнику не удалось помешать нам оторваться от него". Слово в слово! Что скажете? Ловко, а? Как, Рауднаск, прав я?
- Геббельс тонкая бестия,- ответил за Рауднаска Тяэгер.
- От этих "отрывов" фрицев у меня спина дымится.
- Еще помучаемся. Соберутся с духом и снова зубы оскалят,- сказал Урмет.
- Ребята, я спою,- предложил Вийес.
Все ждали, что Рюнк скажет: "Только не шлягер", - и посоветует, что именно спеть. Но старшина роты молчал.
Не могу молччть я . --
начал Вийес.
- Прекрати! - запретил Рюнк.
Люди удивленно посмотрели на него. Эта песня всегда нравилась Рюнку. Урмет догадался:
- Это не строевая песня?
- Мы не на прогулке,- выпалил Вески.- Стадо дурней!
Кнюметр за километром оставались за спиной роты. У Рауднаска болели ноги. Он не жаловался. Лес.
Деревня.
Снова лес.
Рота маршировала.
Старший лейтенант Мянд посмотрел на карту и приказал остановиться. Здесь они должны ожидать основные силы полка. Вперед выслали боевое охранение, и рота устроилась на отдых.
В сотне метров от дороги виднелась усадьба. Тяэгер заметил на дворе колодец.
- Товарищ старший лейтенант, я пойду умоюсь. Там, в этой усадьбе.
С десяток человек высказали такое же желание. Мянд согласился.
- Только будьте осторожны,- предупредил он Агура, который тоже пошел к колодцу.
Люди приближались к усадьбе.
- Женщина выглядывает сквозь занавески,- заметил Вийес. - Красавица, ей-богу, красавица.
- Что? Мечта? - спросил Тяэгер.
-- Мечта? Нет, мечта осталась за Эмайыги. Провизор в Тарту.
- Провизор? Тогда ей не меньше сорока,- громко заявил Тяэгер.
- Не провизор. Я хотел сказать -фармацевт. Самое большее двадцать три - двадцать четыре года. Меня еще ни одна женщина с университетским образованием не целовала. Пламя! Я произвел на нее огромное впечатление. Кстати, она поцеловала меня первой.
- Фрицевская потаскушка, если первая поцеловала. Они всегда первыми целуют, - подморгнул Тяэгер товарищам.
- Девушка? - невинно спросил Урмет. Вийес рассердился.
- Ты мужлан, честное слово! Таких вешей не спрашивают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83