У меня сохранилось то письмо. То самое, за подписью Карлоты Имес. Я готов передать его главному инспектору Грингалу. Возможно, мне придется намекнуть ему о некоторой связи, существующей между вами и персоной, о которой повествует данное письмо. И еще кое о каких мелочах. Вероятно, после этого он сам захочет побеседовать с вами. Мне не надо объяснять, чем это кончится для вас, мой друг. Я рассчитываю на ваш здравый смысл.
Эмпли пожал плечами.
- О'кэй, - сказал он. - Можно подумать, мне больше всех надо. Вы приперли меня к стенке. Тем лучше. Я уже устал от этой дыры. Я сыт по горло всем этим делом. Вы правы, это я позвонил Гриллину. В детали я не вдавался. Все, что я сделал, это сообщил ему, что, если ему удастся помешать разговору, это обернется прямой выгодой для него. Больше я ничего не знаю. Но я знаю, кто платил мне.
- О'кэй, - согласился Каллаган. - Стало быть, это твой нынешний босс поручил тебе провернуть всю эту маленькую операцию?
- Догадка правильная, - подтвердил Эмпли. — У вас есть возможность самому побеседовать с ним.
- Всему свое время, - отвечал Каллаган, - а пока меня интересует, понимаешь ли ты, что тебе надлежит теперь делать.
- Еще нет, но я не откажусь от доброго совета, - сообщил Эмпли.
- В таком случае, я тебе его дам. Ступай домой, собирай шмотки и постарайся сделать это побыстрее. Ясно? Мне бы не хотелось столкнуться здесь еще раз. В этом случае тебя ожидают крупные неприятности, Эмпли.
- Сукин ты сын, Каллаган, - буркнул Эмпли.
- Не стоит переходить на личности, - возразил тот. - Может быть, ты не против воткнуть мне нож между ребер, но на твоем месте я бы воздержался от этого. Поэтому делай, что тебе говорят. Если я увижу тебя снова, пеняй на себя. А теперь исчезни.
Эмпли несколько секунд разглядывал Каллагана. Затем произнес вслух одно слово. Непечатное. Повернулся на каблуках и исчез.
Каллаган некоторое время оставался стоять, прислонившись спиной к ограде теннисного корта. Затем закурил сигарету. Настроение у него заметно улучшилось.Каллаган медленно обогнул здание, стараясь держаться в тени деревьев. Он вернулся на место, где оставил машину, сел за руль, закурил сигарету. Он думал о Корине. Он пришел к выводу, что Корина давала немало поводов к размышлению. Хотя она вряд ли могла соперничать с Виолой в отношении красоты, она безусловно была своеобразным представителем человеческой породы. Да еще каким! В противном случае его построения теряли всякий смысл. Каллаган попытался собрать воедино отдельные куски мозаики, имеющиеся в его распоряжении, попробовал придать смысл отдельным необъяснимым, а следовательно, и бессмысленным эпизодам происшедших событий.
Жизнь в чем-то была аналогична математике. "X' соответствовал неизвестной величине, за которой стоял неизбежный вопрос - почему? Выяснив, кто скрывается за "х", можно было говорить о мотивах, лежащих в основе его поступков. А вот как раз
мотивы в проблеме "Темной рощи" были весьма смутны и неопределенны. Или, по крайней мере, представлялись таковыми. Они вполне могли лежать и на поверхности - если знать, кто же скрывался за этим "х"!
Но кое о чем он уже знал. О другом он мог догадываться. Во всяком случае, было известно, что сразу после ссоры Корина спустилась в холл. Она знала о намерении отчима позвонить в контору детектива. Почти наверняка у нее была возможность подслушать разговор полковника с Никколсом. Она могла знать и о предложении Никколса позвонить в ночной клуб.
И Корина не теряла времени. У нее не было выбора. По-видимому, она немедленно поставила в известность о происшедшем своего друга Люсьена Донелли. Она предупредила его, что, вероятно, в течение ближайшего часа ее отчим сделает новую попытку дозвониться до Каллагана. Она объяснила Донелли, что этот разговор не должен состояться, так как может представлять смертельную опасность для них обоих. Надо полагать, Донелли согласился с ее доводами. Во всяком случае, он не стал медлить. Он переговорил с Эмпли, который, в свою очередь, вспомнил о Ла Валери, состоявшей членом того же клуба. Эмпли отыскал Гриллина, а тот позаботился обо всем остальном. Валери подбросила наркотик в его выпивку, и проблема как будто была решена. Оставался вопрос - на кой черт все это было нужно? Какими мотивами руководствовалась Корина? Если она была автором плана, а скорее всего так и было, у нее должны были быть более чем веские основания для этого. Корина не могла не понимать, что рано или поздно полковник осуществит свое намерение. Следовательно, она старалась просто выиграть время. Но ради чего? По мнению Каллагана, существовало два возможных варианта ответа на этот вопрос. Первый подразумевал, что, перерезав провод, она еще надеялась помешать намерениям полковника. Возможно, есть серьезные основания полагать, что полковник не собирался покидать усадьбу на следующий день. В противном случае акция теряла всякий смысл. Стенхарст мог легко осуществить свое намерение, использовав любой телефон-автомат. Но если у нее были такие основания, означает ли это, что она была уверена, что к вечеру следующего дня полковник будет мертв и посему не заинтересован в каких бы то ни было телефонных разговорах?
Второй вариант ответа был, по мнению Каллагана, более предпочтителен. С большой долей вероятности можно было предположить, что Корина старалась выиграть время только ради того, чтобы выяснить, какие сведения содержались в пресловутом письме, адресованном полковнику.Она слышала, как ее отчим говорил об этом. В разговоре с Никколсом после фразы о необходимости встречи с Каллаганом, он обронил несколько слов о письме, содержание которого вызвало у него гнев, досаду, а может быть, и испуг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73