Настроение у него было подавленное. Каллаган пришел к выводу, что сегодня ему удалось достичь лишь первой стадии опьянения. Видимо, он выпил еще недостаточно, чтобы почувствовать умиротворение, возбуждение или, на худой конец, просто потребность поговорить с кем-нибудь. Мало ли какие желания посещают человека, когда он переберет свою норму. Увы, на его долю досталась только депрессия. Хуже всего, что у него, по-видимому, были все основания чувствовать себя подобным образом.
Он отпил немного виски и закурил новую сигарету. Когда-нибудь, полагал Каллаган, ему все-таки придется осуществить свое давнишнее намерение и покончить с нездоровой наклонностью к неумеренному употреблению виски и сигарет. Пожалуй, такой поворот в его жизни позволил бы ему сэкономить немало денег и наконец избавил бы его от паскудного утреннего кашля, столь докучавшего ему последнее время. У него могли бы появиться дела, при ведении которых у человека не возникает потребности надраться только для того, чтобы доказать свою точку зрения. Как это должно быть здорово - заниматься подобными делами! Хотя, с другой стороны, нельзя было исключать и ту возможность, что в этом случае он вообще рисковал остаться без работы. Почему-то такие достойные, облагораживающие душу дела редко попадали в поле зрения детективного агентства Кал-лагана.
Он пришел к заключению, что, по-видимому, был излишне снисходителен к себе, занимаясь поисками утешения в чрезмерном потреблении алкоголя. Следовало найти какой-то другой выход.Каллаган допил виски и заказал еще одну порцию. Сейчас около девяти, прикинул он, и было бы неплохо успеть сделать еще один заказ, прежде чем бар закроется. После этого можно будет спокойно обдумать, как жить дальше.
Он начал думать о Грингале. С минуты на минуту Грингал мог решиться на жесткие меры, и что тогда? Каллаган не тешил себя иллюзиями на сей счет. Вне всякого сомнения, Грингал не поверил истории Патриции... Грингал знал свое дело. В самое ближайшее время он точно установит местонахождение всех участников роковых событий к моменту обнаружения тела. Ему станет известно, что в этот час Патриции даже не было поблизости; что, покинув место трагедии, мисс Ваймеринг заперла дверь пагоды и никто не мог войти в помещение вплоть до прибытия полиции. Когда Грингал упомянул о том, что, помимо тетушки Онории, никто другой, кроме Каллагана, не может нести ответственность за манипулирование с уликами, он подразумевал дело. И сознавал, что и Каллаган тоже отдает себе отчет в этом. Но Грингал был не прочь сделать вид, что принимает историю Патриции за чистую монету, дабы дать ему, Каллагану, еще немного времени. На тот случай, если у того еще оставались какие-то козыри в рукаве.
И Грингал был прав. Он не сомневался, что с самого начала по вине Каллагана была уничтожена часть улик. В дальнейшем из-за новых ухищрений того же Каллагана полиция фактически лишилась последнего шанса провести расследование надлежащим образом. Что оставалось в этой ситуации Грингалу? Он предпочел дать Каллагану возможность заплатить по счету, предложив следствию эквивалент уничтоженных им улик. Грингалу нужны были доказательства. Подлинные доказательства. Если Каллагану не удалось их раздобыть, тем хуже для него. Грингал найдет способ привести в чувство зарвавшегося детектива. В этом можно было не сомневаться.
Его мысли переключились на Корину. Малоприятная особа. Порочная и взбалмошная. Садист-любитель! Природа щедро одарила Корину. Но Корина хотела большего. Ради удовлетворения своих странных наклонностей она не останавливалась ни перед чем. Она не задумывалась о судьбах людей, по воле случая оказавшихся у нее на дороге. В том числе и о судьбе мистера Каллагана. Чем мистер Каллаган лучше других? Корина была своего рода атавизмом, если не хуже. Не в пример Виоле. При мысле о Виоле Каллаган улыбнулся. Положительно все его симпатии были на стороне последней. Ему нравились ее голос, ее походка, практически все, что мужчине нравится в женщине. Виола обладала выдающейся способностью всегда оставаться собой — сравнительно редким качеством для женщин. И еще в ней было нечто такое, что невозможно описать, но что действует на вас, как удар током. Была еще мисс Ваймеринг - очаровательная, хорошо воспитанная и приятная во всех отношениях пожилая леди. Была, наконец, Патриция - юная, великодушная, славная девушка. Патриция когда-нибудь вырастет в удивительную женщину, думал Каллаган. Но Корина... Корина - это ужас. Другого определения для Корины у него не было.
Бармен взглянул на Каллагана. Кроме него, в баре уже никого не было.
- Мы закрываемся через три минуты, мистер, - информировал он. - Желаете еще одну на посошок?
Каллаган поднялся.
- Почему бы и нет? - сказал он.
Он подошел к стойке, взял протянутый барменом бокал, одним глотком осушил его.
- Где здесь ближайший телефон? - спросил он, положив фунтовую банкноту на стойку.
- В конце коридора, мистер.
- Спасибо. Сдачу можете оставить себе.
Каллаган вышел из бара, прошел по коридору до телефонной кабины, набрал номер "Марден Клаб". Часы показывали ровно одиннадцать.На другом конце линии кто-то поднял трубку.
- Вас слушают, - раздался высокий капризный голос. "Голубой", решил про себя Каллаган.
- Можно попросить мистера Донелли? - сказал он. - У меня важное дело к нему.
- Его нет в клубе, - информировал голос. - Он вернется около двенадцати. Но он никого не собирается принимать. И даже сомневаюсь, что он согласится подойти к телефону. Клуб закрывается в двенадцать.
- Так или иначе, ему придется поговорить со мной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73