.. И
все они знают это, знают, что им пришел конец! Чарли, они на шхуне там
все напились, залили себе глаза вином. На "Христе-Анне" все под конец
были пьяны. В море трезвыми не тонут! Что ты об этом знаешь! - с внезап-
ной яростью крикнул он. - Я тебе говорю, и так оно и есть: никто не пос-
меет пойти на дно трезвым. Возьми-ка, - добавил он, протягивая бутылку,
- выпей глоток.
Я хотел было отказаться, но Рори предостерегающе дернул меня за ру-
кав, да и я сам уже передумал. Поэтому я взял бутылку и не только сделал
большой глоток, но и постарался пролить на землю как можно больше.
Это был чистый спирт, и я чуть не задохнулся, пытаясь его проглотить.
Не заметив, насколько убыло содержимое бутылки, дядя вновь запрокинул
голову и допил все до конца. Затем с громким хохотом швырнул бутылку Ве-
селым Молодцам, которые, казалось, с воплями подпрыгнули повыше, чтобы
поймать ее.
- Эй, ребята, - крикнул он, - вот вам подарочек! А до утра получите и
кое-что получше!..
Внезапно в черном мраке под нами, всего в какихнибудь двухстах ярдах
от нас, в секунду затишья ясно прозвучал человеческий голос. Тут же ве-
тер с воем опрокинулся на мыс, и Гребень заревел, закипел, затанцевал с
новой яростью. Но мы успели расслышать этот голос и с мучительным ужасом
поняли, что гибель обреченного корабля уже недалека и, до нас донеслась
последняя команда его капитана. Сбившись в кучку на краю утеса, мы, нап-
рягая все чувства, ждали неизбежного конца. Однако прошло немало време-
ни, которое нам показалось вечностью, прежде чем шхуна на мгновение вы-
рисовалась на фоне гигантской горы сверкающей пены. Я до сих пор вижу,
как захлопал ее зарифленный грот, когда гик тяжело упал на палубу, я все
еще вижу черный силуэт ее корпуса, и мне все еще кажется, что я успел
различить фигуру человека, навалившегося на румпель. А ведь шхуна воз-
никла перед нами лишь на кратчайшее мгновение, и та самая волна, которая
показала ее нам, навеки погребла ее под водой. На миг раздался нестрой-
ный хор голосов, но этот предсмертный вопль тут же заглушили своим ревом
Веселые Молодцы. На этом трагедия кончилась. Крепкий корабль со всеми
своими снастями и фонарем, быть может, еще горящим в каюте, с жизнями
стольких людей, возможно, дорогими кому-нибудь еще и, уж во всяком слу-
чае, драгоценными, как райское блаженство, для них самих - все это в
мгновение ока было поглощено бушующими водами. Все они исчезли, как сон.
А ветер по-прежнему буйствовал и вопил, а бессмысленные волны Гребня
по-прежнему взметывались ввысь и рассыпались пеной.
Не знаю, сколько времени мы пролежали у края утеса все трое, молча и
неподвижно, но, во всяком случае, его прошло немало. Наконец, по очереди
и почти машинально, мы опять заползли за пригорок. Я лежал, прижимаясь к
земле, вне себя от ужаса, не владея рассудком, и слышал, как дядя что-то
бормочет про себя - возбуждение сменилось у него унынием. То он повторял
плаксивым тоном: "Так они старались, так старались... Бедняги, бедня-
ги..." - то принимался сожалеть о зря пропавшем "добре" - ведь шхуна по-
гибла среди Веселых Молодцов и ее не выкинуло на берег, - и все время он
твердил одно название - "Христос-Анна", повторяя его с дрожью ужаса. Бу-
ря тем временем быстро стихала. Через полчаса дул уже только легкий
бриз, и эта перемена сопровождалась, а может, была вызвана проливным хо-
лодным секущим дождем. Я, по-видимому, заснул, а когда очнулся, мокрый
насквозь, окоченевший, с тяжелой головой, уже занялся рассвет - серый,
сырой, унылый рассвет. Ветер налетал легкими порывами, шел отлив. Гре-
бень совсем спал, и только сильный прибой, еще накатывавшийся на берега
Ароса, свидетельствовал о ночной ярости бури.

ГЛАВА V
ЧЕЛОВЕК ИЗ МОРЯ
Рори отправился домой, чтобы согреться и поесть, но дядя во что бы то
ни стало хотел осмотреть берег, и я не мог отпустить его одного. Он был
теперь спокоен и кроток, но очень ослабел и духом и телом и занимался
поисками с любопытством и непоследовательностью ребенка. Он забирался на
рифы, он гонялся по песку за отступающими волнами, любая щепка или обры-
вок каната казались ему сокровищами, которые следовало спасти хотя бы с
опасностью для жизни. Замирая от ужаса, я смотрел, как, спотыкаясь, на
подгибающихся от усталости ногах, он бредет навстречу прибою или проби-
рается по коварным и скользким рифам. Я поддерживал его за плечи, хватал
за полы, помогал отнести его жалкие находки подальше от набегающей волны
- точно так вела бы себя нянька с семилетним ребенком.
Но, как ни ослабел он после ночных безумств, страсти, таившиеся в его
душе, были страстями взрослого человека. А ужас перед морем, хотя дядя,
казалось, и подавлял его, был по-прежнему силен - он отшатывался от волн
так, словно перед ним было огненное озеро, а когда, поскользнувшись, дя-
дя оказался по колено в воде, вопль, вырвавшийся из самых глубин его
сердца, был полон смертной муки. Несколько минут после этого он сидел
неподвижно, тяжело дыша, точно усталый пес, но алчное стремление вос-
пользоваться добычей, оставшейся после кораблекрушения, вновь взяло верх
над страхом, и он вновь принялся рыскать среди полос застывшей пены,
ползать по камням среди лопающихся пузырей и жадно подбирать обломки,
годившиеся разве что для растопки. Эти находки доставляли ему большое
удовольствие, но все же он не переставал сетовать на преследующие его
неудачи.
- Арос, - сказал он, - гиблое место: не бывает тут кораблекрушений.
Сколько лет я тут прожил, а это всего лишь второе, да и все, что получ-
ше, пошло на дно!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112