Я всегда принципиально придерживался крайней умеренности, но не-
разумно доводить принцип до абсурда, и на этот раз я осушил бутылку на
три четверти. За едой я все еще продолжал восхищаться тем, как подготов-
лена оборона.
- Мы способны выдержать осаду, - сказал я.
- Пожалуй, - протянул Норсмор. - Недолгую осаду - пожалуй. Пугает ме-
ня не слабость обороны, а полная безвыходность положения. Если мы начнем
стрелять, то, как ни пустынна эта местность, кто-нибудь, наверное, услы-
шит, а тогда не все ли равно - умереть за тюремной решеткой или под но-
жом карбонария? Таков выбор. Чертовски плохо у нас иметь против себя за-
кон, я это много раз говорил старому джентльмену. Он, впрочем, сам того
же мнения.
- Кстати, - спросил я, - что он за человек?
- Это вы о Хеддлстоне? - спросил Норсмор. - Порочен до мозга костей.
По мне, пусть хоть завтра же ему свернут шею все черти, какие только
есть в Италии! В это дело я впутался не ради него. Вы меня понимаете? Я
уговорился получить руку этой барышни и своего добьюсь!
- Это-то я понимаю, - сказал я. - Но как отнесется мистер Хеддлстон к
моему вторжению?
- Предоставьте это Кларе, - сказал Норсмор.
Я чуть было не отвесил ему пощечину за эту грубую фамильярность, но я
был связан перемирием, как, впрочем, и Норсмор, так что, пока не исчезла
опасность, в наших отношениях не было ни облачка. Я отдаю ему должное с
чувством самого искреннего удовлетворения, да и сам не без гордости
вспоминаю, как вел себя в этом деле. Ведь вряд ли можно было представить
себе положение более щекотливое и раздражающее.
Как только я покончил с едой, мы отправились осматривать нижний этаж.
Мы перепробовали все подпорки у окон, кое-где сделали незначительные
исправления, и удары молотка зловеще раздавались по всему дому. Я, пом-
нится, предложил проделать бойницы, но Норсмор сказал, что они уже про-
деланы в ставнях верхнего этажа. Этот осмотр был мало приятен и привел
меня в уныние. Надо было защищать две двери и пять окон, а нас, считая и
Клару, было только четверо против неизвестного числа врагов. Я поделился
своими опасениями с Норсмором, который невозмутимо уверил меня, что пол-
ностью разделяет их.
- Еще до наступления утра, - сказал он, - все мы будем перебиты и
погребены в Грэденской топи. Наш приговор подписан.
Я не мог не содрогнуться при упоминании о зыбучих песках, но напомнил
Норсмору, что наши враги пощадили меня ночью в лесу.
- Не обольщайтесь надеждой, - сказал он. - Тогда вы не были в одной
лодке со старым джентльменом, а теперь в нее уселись. Всех нас ожидает
топь, помяните мое слово.
Я еще больше испугался за Клару, а тут как раз ее милый голосок поз-
вал нас наверх. Норсмор указал мне дорогу и, поднявшись по лестнице,
постучал в дверь комнаты, которую называли "дядюшкиной спальней", так
как строитель павильона предназначал ее специально для себя.
- Входите, Норсмор, входите, дорогой мистер Кессилис, - послышался
голос.
Распахнув дверь, Норсмор пропустил меня вперед. Входя, я увидел, что
Клара выскользнула через боковую дверь в смежную комнату, где была ее
спальня. На кровати, которая не стояла уже возле окна, где я ее в пос-
ледний раз видел, а была сдвинута к задней стене, сидел Бернард
Хеддлстон, обанкротившийся банкир. Я только мельком видел его в колеблю-
щемся свете фонаря на берегу, но узнал без труда. Лицо у него было про-
долговатое и болезненно желтое, окаймленное длинной рыжей бородой и ба-
кенбардами. Приплюснутый нос и широкие скулы придавали ему какой-то кал-
мыцкий вид, а его светлые глаза лихорадочно блестели. На нем была черная
шелковая ермолка, перед ним на кровати лежала огромная библия, заложен-
ная золотыми очками, а на низкой этажерке у постели громоздилась кипа
книг. Зеленые занавеси отбрасывали на его щеки мертвенные блики. Он си-
дел, обложенный подушками, согнув свое длинное туловище так, что голова
находилась ниже колен. Я думаю, что, не умри он другой смертью, его все
равно через несколько недель доконала бы чахотка.
Он протянул мне руку, длинную, тощую и до отвращения волосатую.
- Входите, входите, мистер Кессилис, - сказал он. - Еще один покрови-
тель, гм... еще один покровитель. Друг моей дочери, мистер Кессилис, для
меня всегда желанный гость. Как они собрались вокруг меня, друзья моей
дочери! Да благословит и наградит их за это небо!
Конечно, я протянул ему руку, я не мог не сделать этого, но та симпа-
тия, которую я готов был питать к отцу Клары, была развеяна его видом и
неискренним, льстивым тоном.
- Кессилис очень полезный человек, - сказал Норсмор. - Один стоит де-
сяти.
- Вот и я это слышал! - с жаром вскричал мистер Хеддлстон. - Так и
дочь мне говорила. Ах, мистер Кессилис, как видите, грех мой обратился
против меня! Я грешен, очень грешен, но каюсь в своих прегрешениях. Нам
всем надо будет предстать перед судом всевышнего, мистер Кессилис. Я и
то запоздал, но явлюсь на суд с покорностью и смирением...
- Слышали, слышали! - грубо прервал его Норсмор.
- Нет, нет, дорогой Норсмор! - закричал банкир. - Не говорите так, не
старайтесь поколебать меня. Не забудьте, дорогой, милый мальчик, не за-
будьте, что сегодня же я могу быть призван моим создателем.
Противно было смотреть на его волнение, но я начинал возмущаться тем,
как Норсмор, взгляды которого мне были хорошо известны и вызывали у меня
только презрение, продолжал высмеивать покаянное настроение жалкого ста-
рика.
- Полноте, дорогой Хеддлстон, - сказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112