- Вы несправедливы к себе.
Вы душой и телом человек мира сего и обучились всем грехам еще до того,
как я родился. Совесть ваша выдублена, как южноамериканская кожа, но
только вы позабыли выдубить и вашу печень, а отсюда, поверьте мне, и все
ваши терзания.
- Шутник, шутник, негодник этакий! - сказал мистер Хеддлстон, погро-
зив пальцем. - Конечно, я не ригорист и всегда ненавидел эту породу, но
и в грехе я никогда не терял лучших чувств. Я вел дурную жизнь, мистер
Кессилис, не стану отрицать этого, но все началось после смерти моей же-
ны, а вы знаете, каково приходится вдовцу. Грешен, каюсь. Но ведь не
отъявленный же злодей. И уж если на то пошло... Что это? - внезапно
прервал он себя, подняв руку, растопырив пальцы, напряженно и боязливо
вслушиваясь. - Нет, слава богу, это только дождь, - помолчав немного,
добавил он с невыразимым облегчением.
Несколько секунд он лежал, откинувшись на подушки, близкий к обморо-
ку. Потом немного пришел в себя и несколько дрожащим голосом снова при-
нялся благодарить меня за участие, которое я собирался принять в его за-
щите,
- Один вопрос, сэр, - сказал я, когда он на минуту остановился. -
Скажите, правда ли, что деньги и теперь при вас?
Вопрос этот ему очень не понравился, но он нехотя согласился, что не-
большая сумма у него есть.
- Так вот, - продолжал я, - ведь они добиваются своих денег? Почему
бы их не отдать?
- Увы! - ответил он, покачивая головой. - Я уже пытался сделать это,
мистер Кессилис, но нет! Как это ни ужасно, они жаждут крови!
- Хеддлстон, не надо передергивать, - сказал Норсмор. - Вам следовало
бы добавить, что вы предлагали тысяч на двести меньше, чем вы им должны.
О разнице стоило бы упомянуть: это, как говорится, кругленькая сумма. И
эти итальянцы рассуждают по-своему вполне резонно. Им кажется, как,
впрочем, и мне, что раз уж они здесь, они могут получить и деньги и
кровь - и баста.
- А деньги в павильоне? - спросил я.
- Тут. Но лучше бы им быть на дне моря, - сказал Норсмор и внезапно
закричал на мистера Хеддлстона, к которому я стоял спиной: - Что это вы
мне строите гримасы? Вы что, думаете, что Кессилис предаст вас?
Мистер Хеддлстон поспешил уверить, что ничего такого ему и в голову
не приходило.
- Ну то-то же! - угрюмо оборвал его Норсмор. - Вы рискуете в конце
концов наскучить нам. Что вы хотели предложить? - обратился он ко мне.
- Я собирался предложить вам на сегодня вот что, - сказал я. - Давай-
те-ка вынесем эти деньги, сколько их есть, и положим перед дверьми па-
вильона. И если придут карбонарии, ну что ж, деньги-то ведь принадлежат
им...
- Нет, нет, - завопил мистер Хеддлстон, - не им! Во всяком случае, не
только им, но всем кредиторам. Все они имеют право на свою долю.
- Слушайте, Хеддлстон, - сказал Норсмор, - к чему эти небылицы?
- Но как же моя дочь? - стонал презренный старик.
- О дочери можете не беспокоиться. Перед вами два жениха, из которых
ей придется выбирать, - Кессилис и я, и оба мы не нищие. А что касается
вас самого, то, по правде говоря, вы не имеете права ни на один грош, и
к тому же, если я не ошибаюсь, вам и жить-то осталось недолго.
Без сомнения, жестоко было так говорить, но мистер Хеддлстон не вызы-
вал к себе сочувствия, и, хотя он дрожал и корчился, я не только одобрил
в душе эту отповедь, но прибавил к ней и свое слово.
- Норсмор и я охотно поможем вам спасти жизнь, - сказал я, - но не
скрываться с награбленным добром.
Видно было, как он боролся с собой, чтобы не поддаться гневу, но ос-
торожность победила.
- Мои дорогие друзья, - сказал он, - делайте со мной и моими деньгами
все, что хотите. Я всецело доверяюсь вам. А теперь дайте мне успоко-
иться.
И мы покинули его, признаюсь, с большим облегчением.
Уходя, я видел, что он снова взялся за свою большую библию и дрожащи-
ми руками надевал очки, собираясь читать.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ
О ТОМ, КАК МЫ УСЛЫШАЛИ СКВОЗЬ СТАВНИ ОДНО ТОЛЬКО СЛОВО
Воспоминание об этом дне навсегда запечатлелось в моей памяти. Норс-
мор и я, мы оба были уверены, что нападение неизбежно, и если бы в наших
силах было изменить хотя бы последовательность событий, то, наверное, мы
постарались бы приблизить, но никак не отсрочить критический момент.
Можно было опасаться самого худшего, но мы не могли себе представить ни-
чего ужаснее того ожидания, которое мы переживали. Я никогда не был
рьяным читателем, но всегда любил книги, а в это утро все они казались
мне несносными, и я, едва раскрыв, бросал их. Позднее даже разговаривать
стало невозможно. Все время то один, то другой из нас прислушивался к
какому-нибудь звуку или оглядывал сквозь верхнее окно пустые отмели. А
между тем ничто не говорило о присутствии итальянцев.
Снова и снова обсуждалось мое предложение относительно денег, и будь
мы способны рассуждать здраво, мы, конечно, отвергли бы этот план как
неразумный, но мы были настолько поглощены тревогой, что ухватились за
последнюю соломинку и решили попытать счастья, хотя это только выдавало
присутствие мистера Хеддлстона.
Деньги были частью в звонкой монете, частью в банкнотах, частью же в
чеках на имя некоего Джеймса Грегори. Мы достали все, пересчитали, вло-
жили снова в сундучок Норсмора и заготовили письмо итальянцам, которое
прикрепили к ручке. В нем было клятвенное заявление за подписью нас обо-
их, что здесь все деньги, спасенные от банкротства Хеддлстона. Быть мо-
жет, это был безумнейший из поступков, на который способны были два, по
их собственному мнению, здравомыслящих человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112