Она первая высвободилась
и, забыв о своей просьбе и о том обещании, которое хотела от меня полу-
чить, стремглав бросилась прочь и скоро скрылась из виду. И тогда я по-
нял, что люблю ее, и радостно забившимся сердцем почувствовал, что и она
уже неравнодушна ко мне. Много раз впоследствии она отрицала это, но с
улыбкой, а не всерьез. Со своей стороны, я уверен, что руки наши не за-
держались бы так долго в пожатии, если бы сердце ее уже не дрогнуло. Да,
в сущности не так уж я был далек от истины, потому что, по собственному
ее признанию, она уже на следующий день поняла, что любит меня.
А между тем на другой день как будто бы не произошло ничего важного.
Она, как и накануне, вышла к опушке и позвала меня, укоряя, что я еще не
покинул Грэден, и, увидев, что я упорствую, начала подробно расспраши-
вать, как я сюда попал. Я рассказал ей, какая цепь случайностей привела
меня на берег во время их высадки и как я решил остаться - отчасти пото-
му, что меня заинтересовали гости Норсмора, отчасти же из-за его попытки
меня убить. Боюсь, что по первому пункту я был неискренен, потому что
заставил ее предположить, что именно она с первого же момента, как я
увидел ее на отмели, стала для меня главным магнитом. Мне доставляет об-
легчение признаться в этом хотя бы сейчас, когда жена моя уже призвана
всевышним и видит все и знает, что я тогда умолчал из лучших побуждений,
потому что при ее жизни, как это ни тревожило мою совесть, у меня не
хватало духу разуверить ее. Даже ничтожная тайна в таком супружестве,
каким было наше, похожа на розовый лепесток, который мешал спать прин-
цессе.
Скоро разговор перешел на другие темы, и я долго рассказывал ей о
своей одинокой, бродячей жизни, а она говорила мало и больше слушала.
Хотя оба мы говорили очень непринужденно и о предметах как будто бы без-
различных, мы испытывали сладкое волнение. Скоро, слишком скоро пришло
время ей уходить, и мы расстались, как бы по молчаливому уговору, даже
без рукопожатия, потому что каждый знал, что для нас это не пустая веж-
ливость.
На следующий, четвертый день нашего знакомства мы встретились на том
же месте рано утром, как хорошие знакомые, но со смущением, нараставшим
в каждом из нас. Когда она еще раз заговорила о грозящей мне опасности -
а это, как я понял, было для нее оправданием наших встреч, - я, пригото-
вив за ночь целую речь, начал - говорить ей, как высоко я ценю ее доброе
внимание, и как до сих пор никто еще не интересовался моей жизнью, и как
я до вчерашнего дня не подумал бы никому рассказывать о себе. Внезапно
она прервала меня пылким восклицанием:
- И все же, если бы вы знали, кто я, вы даже говорить со мной не ста-
ли бы!
Я сказал, что самая мысль об этом - безумие и что, как ни кратковре-
менно наше знакомство, я считаю ее своим дорогим другом; но мои протес-
ты, казалось, только усиливали ее отчаяние.
- Ведь мой отец принужден скрываться!
- Дорогая, - сказал я, в первый раз забыв прибавить к этому обращению
слово "леди", - что мне за дело до этого! Будь он хоть двадцать раз вы-
нужден скрываться, - вас-то это не изменит!
- Да, но причина этого, - вскричала она, - причина! Ведь... - она
запнулась на мгновение, - ведь она позорна.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
О ТОМ, КАКИМ НЕОБЫЧНЫМ ОБРАЗОМ Я ОБНАРУЖИЛ, ЧТО Я НЕ ОДИН В ГРЭДЕНС-
КОМ ЛЕСУ
Вот что сквозь рыдания рассказала девушка о себе в ответ на мои
расспросы.
Ее звали Клара Хеддлстон. Это, конечно, звучная фамилия, но еще лучше
звучало для меня имя Клара Кессилис, которое она носила долгие и, наде-
юсь, более счастливые годы своей жизни. Ее отец Бернард Хеддлстон стоял
во главе крупного банковского дела. Много лет назад, когда дела его
пришли в расстройство, ему осталось лишь прибегнуть к рискованным, а за-
тем и преступным комбинациям, чтобы спастись от краха. Однако все было
тщетно; дела его все более запутывались, и доброе имя было потеряно
вместе с богатством. В то время Норсмор упорно, хотя и безуспешно, уха-
живал за его дочерью, и, зная это, к нему-то и обратился Бернард
Хеддлстон в час крайней нужды. Несчастный навлек на свою голову не
только разорение и позор, не только преследование закона. Вероятно, он с
легким сердцем пошел бы в тюрьму. Чего он боялся, что не давало ему
спать по ночам и что обращало в кошмар самое забытье, был тайный, неотв-
ратимый и постоянный страх покушения на его жизнь. Поэтому он хотел по-
хоронить себя на одном из островов южных морей и рассчитывал добраться
туда на яхте Норсмора. Тот тайно принял его с дочерью на борт своего ко-
рабля на пустынном берегу Уэльса и доставил их в Грэден, где они должны
были пробыть до тех пор, пока судно не снарядится в долгое плавание.
Клара не сомневалась, что за это Норсмору была обещана ее рука. Это
подтверждалось и тем, что всегда выдержанный и вежливый Норсмор нес-
колько раз позволил себе необычную смелость в словах и поступках.
Надо ли говорить, с каким напряженным вниманием слушал я этот рассказ
и своими расспросами старался выяснить то, что в нем оставалось тайной!
Все было напрасно. Она сама не представляла себе, откуда и какая именно
грозит опасность. Страх ее отца был непритворен и доводил его до полного
изнеможения: он не раз подумывал о том, чтобы без всяких условий от-
даться на милость властей. Но этот план он позднее оставил, так как при-
шел к убеждению, что даже крепкие стены наших английских тюрем не укроют
его от преследования. В последние годы у него были тесные деловые связи
с Италией и с итальянскими эмигрантами в Лондоне, и онито, по предполо-
жению Клары, были каким-то образом связаны с нависшей над ним угрозой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112