К тому же я уже приняла душ, а ты нет
и потому пахнешь сексуальной деятельностью... и, о Боже! - добавила она,
наклонив голову и прислушиваясь, - я думаю, они уже здесь!
Я направился к ванной, а она к двери, но я еще услышал звуки спора.
Один из слуг тоже внимательно слушал, причем рука его бессознательно
устремилась к выпуклости под мышкой. Я вздохнул и направился в ванную.
На самом деле это не ванная. Можно назвать купальным номером. Ванна
по размерам достаточна для двоих. Может, даже для троих или четверых, но я
о большем, чем двое, не мог думать. Иногда я гадаю, что эти арабские
туристы делали в таких ванных. В самой ванной имелось скрытое освещение,
из окружающих статуй лилась холодная или горячая вода, весь пол покрыт
толстым ковром. И все вульгарные туалетные принадлежности скрыты в
собственных декорированных помещениях. Все очень аккуратно.
- Альберт! - окликнул я, снимая рубашку через голову, и он тут же
отозвался:
- Да, Робин?
В ванной нет видео, только голос. Я сказал:
- Мне тут нравится. Проследи, чтобы нечто подобное было установлено
на Таппановом море.
- Конечно, Робин. Но пока не могу ли я напомнить вам, что гости уже
ждут?
- Можешь, потому что ты уже напомнил.
- К тому же, Робин, вам нельзя переутомляться. Те медикаменты, что я
вам дал, это только временное средство, и потому...
- Отключись, - приказал я и пошел в гостиную, где ждали гости. Стол
был уставлен хрусталем и фарфором, горели свечи, вино в охладителе,
вежливо дожидались официанты. Даже тот, с выпуклостью под мышкой. -
Прости, что заставил тебя ждать, Оди, - сказал я, улыбаясь, - но у меня
был тяжелый день.
- Я уже говорила им, - сказала Эсси, передавая тарелку восточного
вида девушке. - Пришлось: этот глупый полицейский у двери счел их
террористами.
- Я попытался объяснить, - подхватил Уолтерс, - но он не понимает
по-английски. Миссис Броадхед разобралась с ним. Хорошо, что вы говорите
по-голландски.
Она изящно пожала плечами.
- Если знаешь немецкий, знаешь и голландский. Это одно и то же, если
говорить громко. К тому же, - добавила она, - это всего лишь состояние
ума. Скажите, капитан Уолтерс. Вы что-то говорите, собеседник вас не
понимает. Что вы подумаете?
- Ну, я подумаю, что сказал что-то неправильно.
- Ха! Совершенно верно! Ну, а я подумаю, что он неправильно меня
понял. Это главное правило для разговора на иностранном языке.
Я потер живот.
- Давайте поедим, - предложил я и направился к столу. Но все же не
пропустил взгляда Эсси и постарался быть гостеприимным. - Ну, мы печально
выглядим. - Я имел в виду гипс на руке Уолтерса, синяк на щеке Джи-ксинг и
распухший нос Эсси. - Вы колотили друг друга?
Оказалось, что это не совсем тактично: Уолтерс тут же подтвердил, что
так оно и есть - под воздействием ТПП террористов. И мы немного поговорили
о террористах. А потом о том печальном состоянии, в котором находится все
человечество. Не очень веселый разговор, особенно когда Эсси решила
пофилософствовать.
- Что за жалкое создание человек, - сказала она, но потом
поправилась. - Нет. Я несправедлива. Один человек может быть вполне хорош,
как мы четверо, сидящие здесь. Не совершенен, конечно. Но в среднем
статистическом смысле из ста случаев проявления таких качеств, как
доброта, альтруизм, приличное поведение - всего того, что люди ценят, мы
способны на двадцать пять. Но нации! Политические группы! Террористы! -
Она покачала головой. - Из ста случаев - ноль. Или, может быть, один шанс,
но тогда, можете быть уверены, с камнем за пазухой. Видите ли, зло
заразительно. В каждом человеке, вероятно, есть его зерно. Но с
увеличением количества - скажем, десять миллионов человек или небольшая
страна способны своим злом погубить все человечество.
- Можно приниматься за десерт, - я сделал знак официантам.
Всякий гость понял бы намек, особенно после упоминания о тяжелом дне,
но Уолтерс оказался упрям. Он задержался за десертом. Настоял на том,
чтобы рассказать мне историю своей жизни, и все время многозначительно
поглядывал на официантов, и мне становилось все более неприятно, и не
только в желудке.
Эсси говорит, что я нетерпим к людям. Может быть. Я легче общаюсь с
компьютерными программами, чем с людьми из плоти и крови, и их нельзя
обидеть - впрочем, не уверен, справедливо ли это по отношению к Альберту.
Но вполне подходит к моему секретарю или шеф-повару. Так что я начал
терять терпение с Оди Уолтерсом. Его жизнь - довольно скучная мыльная
опера. Он утратил жену и все сбережения. Незаконно с помощью Джи-ксинг
воспользовался приборами на "С.Я." и был за это уволен. Последние деньги
потратил в Роттердаме - причина неясна, но явно имеет отношение ко мне.
Что ж, я готов "ссудить" деньги другу, которому не повезло, но видите
ли, я был не в настроении. И не просто из-за страха за Эсси, из-за
испорченного дня или мысли о том, что следующий псих с пистолетом может до
меня добраться. У меня снова начали болеть внутренности. Наконец я велел
официантам убирать со стола, хотя Уолтерс еще пил свою четвертую чашку
кофе. Я направился к столику с ликерами и сигарами и сердито посмотрел на
него, когда он пошел за мной.
- В чем дело, Оди? - спросил я, уже не очень вежливо. - Деньги?
Сколько тебе нужно?
Как же он посмотрел на меня! Помолчал, дожидаясь, пока выйдут все
официанты, и потом выдал:
- Мне не это нужно, - дрожащим голосом сказал он, - ты заплатишь за
то, что нужно тебе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97