губы его распухли и кровоточили.
- Пойду за полицейским, - предложил Уолтерс, стараясь высвободиться.
- Никакой полиции! Помоги мне их убить, и я тебе заплачу, - рявкнул
человек. - Я капитан Хуан Генриетта Сантос-Шмитц и вполне могу заплатить
за твою службу!

Конечно, в то время я ничего об этом не знал. С другой стороны,
Уолтерс не знал, что мистер Лукман работает на меня. Это неважно. На меня
работают десятки тысяч людей, и совсем неважно, знает их Уолтерс или нет.
Плохо, что он сразу не узнал Вэна, потому что лишь немного слышал о нем.
Для Уолтерса в конечном счете это составляло большую разницу.
Я хорошо знал Вэна. Впервые встретил его, когда он был ребенком,
воспитанным машинами и нелюдьми. Приводя для вас каталог своих знакомых, я
его имел в виду под не-другом. Вообще он никогда не социализировался
настолько, чтобы стать кому-нибудь другом.
Больше того, можно сказать, что он был врагом - и не только моим, но
всего человечества - в те дни, когда испуганным и похотливым юнцом мечтал
на своей кушетке в облаке Оорта, не зная и не беспокоясь, что его мечты
сводят все человечество с ума. Конечно, это не его вина. Не его вина, что
несчастные террористы вдохновились его примером и снова всех нас начали
сводить с ума, когда могли это организовать, - но если мы займемся
понятием "ошибки" и связанным с ним понятием "вины", мы снова вернемся к
Зигфриду фон Психоаналитику, прежде чем вы это поймете, а я сейчас говорю
об Оди Уолтерсе.
Уолтерс, конечно, не ангел милосердия, но он не мог оставить этого
человека на улице. Вводя окровавленного незнакомца в свою маленькую
квартиру, которую он делил с Долли, Уолтерс так и не понимал, почему он
это делает. Конечно, этот человек в плохой форме. Но для этого существуют
станции первой помощи, и к тому же жертва оказалась крайне несимпатичной.
Всю дорогу до квартала, называвшегося Малой Европой, этот человек
постоянно снижал плату за помощь и жаловался на трусость Уолтерса; к тому
времени как он разлегся на складной кровати Уолтерса, обещанная плата
составляла двести пятьдесят долларов, а критика характера Уолтерса звучала
непрерывно.
Но кровотечение прекратилось. Человек сел на кровати и презрительно
осмотрел квартиру. Долли все еще не было дома, и, конечно, квартиру она
оставила в беспорядке: множество грязных тарелок на столе, всюду
разбросаны ее куклы, белье сушится над раковиной, а с ручки двери свисает
свитер.
- Какое грязное место, - сказал нежеланный гость. - Даже двухсот
пятидесяти долларов не стоит.
С губ Уолтерса рвался резкий ответ. Но он подавил его вместе с
другими, уже полчаса готовыми вырваться: в чем дело?
- Я помогу тебе умыться, - сказал он. - Потом можешь убираться. Мне
твои деньги не нужны.
Избитые губы попытались изогнуться в усмешке.
- Как глупо с твоей стороны, - сказал человек. - Я капитан Хуан
Генриетта Сантос-Шмитц. У меня собственный космический корабль. У меня
доля доходов в транспортном корабле, который кормит эту планету, среди
других моих предприятий. Говорят, что я на одиннадцатом месте в списке
самых богатых людей.
- Никогда о тебе не слышал, - проворчал Уолтерс, напуская теплую воду
в раковину. Но это неправда. Когда-то очень давно, но что-то было,
какое-то воспоминание. Кто-то еженедельно показывался в новостях ПВ, потом
каждый месяц или два. Ничто не забывается лучше, чем человек,
прославленный десять лет назад. - Ты ребенок, выросший в корабле хичи, -
неожиданно сказал Уолтерс, и человек взвыл:
- Точно! Ой! Ты делаешь мне больно!
- Терпи, - ответил Уолтерс и подумал, что же делает здесь
одиннадцатый в списке богатейших людей. Долли, конечно, понравится эта
встреча. Но Долли часто нравятся ее планы - как разбогатеть и купить
островные плантации, или летний дом, или билет домой. Может, стоить
задержать здесь этого человека под каким-нибудь предлогом, пока Долли не
вернется? Или вытолкать его и потом рассказать Долли?
Но эта дилемма тут же разрешилась сама собой: дверь заскрипела, и
вошла Долли.
Как бы ни выглядела Долли у себя дома - обычно глаза ее слезились от
аллергии на флору Пегги, она вечно недовольна, у нее редко причесаны
волосы, - но когда она выходит наружу, она ослепительна. И, очевидно, она
ослепила неожиданного гостя, когда появилась в дверях, и хоть Уолтерс уже
около года был женат на этой женщине со стройной фигурой и неулыбающимся
лицом - и отлично знал, какой диете она обязана первому, и какому
недостатку своих зубов - второму, сам он тоже был почти ослеплен.
Уолтерс обнял ее и поцеловал; она вернула поцелуй, но не очень
внимательно. Глядела мимо него на незнакомца. Все еще обнимая ее, Уолтерс
сказал:
- Дорогая, это капитан Сантос-Шмитц. Он подрался, и я привел его
сюда...
Она оттолкнула его:
- Младший, неужели?
Ему потребовалось время, чтобы осознать недоразумение.
- О, нет, Долли, он не со мной дрался. Просто я проходил поблизости.
Выражение ее смягчилось, и она повернулась к гостю.
- Конечно. Добро пожаловать, Вэн. Позвольте взглянуть, что с вами
сделали.
Сантос-Шмитц приободрился.
- Вы меня знаете, - сказал он, позволяя ей взглянуть на повязки,
которые уже наложил Уолтерс.
- Конечно, Вэн! Все в порту Хеграмет знают вас. - Она сочувственно
покачала головой, разглядывая синяк у него под глазом. - Вы показывали на
меня вчера вечером, - сказала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97