Это означало, что никто из работников, за исключением двух старших конюх
ов, не знал, что произошло с Суперменом прошлым летом, поскольку никого из
них здесь в то время еще не было. Осторожность подсказывала, что эти двое к
ак раз и задержались в конюшне, потому что им известно, что в ней происходи
т, и что если я спрошу у них о Супермене, меня быстренько отправят вслед за
Томми Стейплтоном.
Я слышал о запущенности и убожестве жилых помещений в некоторых конюшня
х, но я знал также, что бывают конюхи, не заслуживающие ничего лучшего Ц т
е, которые разламывают и сжигают в печке стулья, чтобы не идти на двор за у
глем, или складывают грязную посуду в унитаз и спускают воду, чтобы помыт
ь ее. Но даже если предположить, что у Хамбера работали самые подонки обще
ства, то и тогда он обращался с ними по-свински.
В качестве спальни использовался сеновал над конюшней, где был слышен ка
ждый удар копыта, каждое звяканье цепи, а сквозь трещины дощатого пола ви
днелись стойла. Снизу в эти трещины дощатого пола поднимался запах грязн
ой соломы и ледяной сквозняк. Потолком служили непосредственно стропил
а и черепица крыши, а входом Ц лестница, приставленная к дыре в полу. В еди
нственном окошке разбитое стекло было заклеено оберточной бумагой, не п
ропускавшей свет, зато пропускавшей холод.
Семь кроватей, составлявшие единственную обстановку сеновала, предста
вляли собой каркасы из металлических трубок, на которые была туго натяну
та парусина. На каждой кровати полагалась одна подушка и два серых одеял
а, но мне удалось заполучить их только ценой борьбы, поскольку они были за
хвачены соседями немедленно по отъезде моего предшественника. Ни навол
очки, ни простынь, ни матрасов не было. Все ложились спать в одежде, чтобы б
ыло теплей, а на третий день моего пребывания здесь пошел снег.
Кухня внизу лестницы Ц единственное другое доступное конюхам помещен
ие Ц была ничем иным, как крайним свободным стойлом конюшни. И так мало бы
ло сделано, чтобы приспособить ее к нуждам людей, что возникло сильное по
дозрение, не относятся ли к ним, как к животным. С оконца так и не были сняты
решетки, а с наружной разбитой двери Ц засов. Голый цементный пол пересе
кали сточные желобки. Одна стена, из грубых досок, все еще хранила отпечат
ки копыт, три другие были кирпичными. Эта комната всегда была холодной, сы
рой и грязной, и хотя она, вероятно, свободно вмещала одну лошадь, семерым
людям в ней было чересчур тесно.
Скудная обстановка состояла из грубых скамей вдоль двух стен, деревянно
го стола, изрядно побитой электроплиты, полки для посуды и старой мрамор
ной подставки под умывальник, на которой стояли железный кувшин и таз, бы
вшие единственными умывальными принадлежностями, поскольку ванной не
было вообще. Для остальных потребностей использовалась деревянная буд
ка возле навозной кучи.
Пища, приготовленная неряшливой женщиной с вечно накрученными на бигуд
и волосами, не соответствовала даже уровню этого жалкого жилища.
Хамбер, нанявший меня равнодушным кивком головы, без малейшего интереса
отнесся к моему появлению в конюшне, велел мне взять четырех лошадей и на
звал номера их стойл. Имен лошадей мне никто не сказал. Старший конюх, у ко
торого была всего одна лошадь, имел, по-видимому, очень мало власти, что от
личалось от существующего в большинстве конюшен порядка. Здесь приказы
отдавал лично Хамбер, он же следил за их исполнением.
Он был тираном, что проявлялось не столько в требованиях к качеству рабо
ты, сколько в ее количестве. В конюшне было около тридцати лошадей. Старши
й конюх имел на своем попечении одну, старший разъездной конюх, он же води
тель фургона, Ц вообще ни одной. Таким образом, двадцать девять лошадей п
риходилось на семерых конюхов, которые должны были также поддерживать в
приличном состоянии тренировочные площадки, ремонтировать и чистить в
се помещения и весь инвентарь. В дни проведения скачек, когда один или два
человека отсутствовали, оставшимся зачастую приходилось заботиться о
шести лошадях каждому. По сравнению с этим моя работа у Инскипа могла пок
азаться отдыхом в санатории.
При малейших признаках отлынивания от работы Хамбер изобрел для провин
ившегося отвратительные мелкие наказания и злобно кричал, что он платит
дополнительные деньги за дополнительную работу, а если кого-то это не ус
траивает, он может убираться. Здесь работали только люди, которых не нани
мали в приличные места, так что, уходя отсюда, они вообще расставались со с
каковым делом. И, разумеется, уносили с собой все, что им было известно. Рас
чет был исключительно точный.
Мои товарищи по этой чертовой дыре не отличались ни дружелюбием, ни расп
олагающими характерами. Самым лучшим из них был тот мальчик-полуидиот, к
оторого я видел в Стаффорде в День подарков. Его звали Джерри, и на его дол
ю приходилась наибольшая доля физических наказаний, потому что тупость
ю и медлительностью он превосходил всех остальных.
Двое других уже успели посидеть в тюрьме, и их взгляды на жизнь заставлял
и вспоминать о Соупи Тарлтоне, как о первом ученике воскресной школы. Име
нно у одного из них, Джимми, мне пришлось отвоевывать свои одеяла, а у втор
ого, коренастого крепыша Чарли, Ц подушку. Они были одного поля ягода: не
говоря уже о постоянной готовности пустить в ход кулаки, эти парни отлич
ались способностью в любую минуту наврать с три короба, вывернуться из л
юбой неприятности и свалить все на кого-нибудь другого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86