Ее самообладание, адское чувство собствен
ного достоинства начали действовать ему на нервы. Она представляла собо
й огромное неудобство для него, ненужную и тяжелую ответственность, и он
сам себя проклинал за то, что взвалил ее на свои плечи.
Ганнислоу остался позади. Экипаж выехал на грязную дорогу с глубоко выби
той колеей. Внутри кареты продолжала висеть неловкая тишина, прерываема
я дребезжанием окон и визгом колесных спиц.
Джеймс раздраженно спрашивал себя, стоит ли прерывать молчание. Почему о
н должен делать усилия, если она усложняет ему жизнь? Кроме того, она Ц Дж
еймс помнил, что ее зовут Верити, Ц была явно напугана. То, как свирепо она
вцепилась в кожаный ремень, показывало, насколько она боится.
Конечно, она его боится. Проклятые дураки в Ганнислоу об этом позаботили
сь. Она слышала их злобный шепот и лицемерное сочувствие Ц от тех же люде
й, которые готовы были швырнуть ее Уиллу Сайксу. Но кузнец был всего лишь б
ольшим и грязным, а по существу же он совершенно безобидный. Эти людишки с
читали Джеймса худшим из чудовищ, если думали, что он способен замыслить
против нее какое-то зло.
Но самым страшным было то, что они, возможно, были правы...
Взгляд Джеймса блуждал, по проплывающему мимо пейзажу. Проклятие! Надо б
ыло сказать кучеру, чтобы ехал более длинной южной дорогой на Пендурган,
вдоль покрытых буйной растительностью берегов реки. Эта же дорога шла пр
ямо через один из самых неприятных участков Ц Бодмин-Мур. Она, наверное,
думает, что ее везут в какое-то логово дьявола.
Наблюдая за ней, Джеймс заметил, что вид из ее окна еще более зловещий, чем
видневшиеся с его стороны отдаленные холмы насыпей. С этой стороны лежал
и руины зданий Уил-Зелаха, шахты, которая была выработана еще во времена е
го деда. Брошенная лебедка и обваливающееся строение с оборудованием бы
ли довольно обычным зрелищем в Корнуолле, но что женщина может подумать
о них и о силуэтах голых труб, застывших на фоне багрового закатного неба?
И о неряшливых кучах отработанной породы, возвышавшихся, как пирамиды, у
подножия горы? Для человека, незнакомого с горным делом, все это, должно бы
ть, выглядит странно и уныло.
Кучер придержал лошадей и направил их к краю дороги, как будто давая прое
хать другому экипажу. По этой дороге, кроме Джеймса, мало кто ездил, поэтом
у он наклонился к своей попутчице, так как из ее окна было лучше видно то м
есто, где должна была проехать другая карета. Когда он плечом коснулся пл
еча женщины, она вздрогнула. Он пробормотал ругательство и сразу отодвин
улся, про себя проклиная незнакомку за то, что из-за нее он так глупо себя ч
увствует, и тихо сказал:
Ц Прошу прощения.
Карета совсем остановилась, чтобы дать дорогу приближающемуся караван
у мулов. Джеймс мягко, но довольно злорадно хмыкнул, представляя себе, как
на женщину подействует это своеобразное зрелище. Большие серые мулы шаг
али со свисающими по обе стороны спины корзинами, нагруженными медной ру
дой. Корзины были полные, и это зрелище вызвало у Джеймса улыбку, потому чт
о руда принадлежала ему, она была с его копей.
Ветер донес далекие звуки Уил-Деворана: тихое дребезжание и лязг мехов, к
ачающих воду с нижних уровней шахты, слегка приглушенные начавшим морос
ить дождем. Это были звуки работающей шахты, и они радовали сердце каждог
о настоящего уроженца Корнуолла.
Ц В этом году попалась богатая жила, Ц пробормотал он.
Когда он заговорил, женщина вздрогнула, но не обернулась. Проклятая ее ск
рытность. Она, видно, будет молчать, пока они не приедут в Пендурган.
Между тем ему надо продумать план действий. Слуги не посмеют задавать ем
у вопросы. Но Агнес... Он должен будет что-то ей сказать. Надо будет придумат
ь разумное объяснение, каким образом получилось, что он поехал в Ганнисл
оу один, а вернулся оттуда со взятой на попечение молодой женщиной.
И еще надо решить, как ухитриться держаться от нее подальше.
Да будь все трижды проклято!
Мимо кареты устало прошел последний мул в сопровождении двоих неулыбчи
вых мужчин, лица и одежда которых были заляпаны грязью, отчего люди выгля
дели тусклыми, невыразительными. На них были широкие, жесткие на вид шляп
ы со странными маленькими огарками свечей, торчащими на полях.
По спине Верити пробежала дрожь. Что это за место? Она выросла в поросших з
еленью низинах Линкольншира, где природа разительно отличается от этой
безжизненной местности. Даже расположенный в страшной глуши обветшалы
й дом Гилберта в Беркшире удобно устроился среди лесистых холмов. Никогд
а в жизни она не слышала о таких местах, как это, где почти нет деревьев, а те
немногие, что попадались, стоят голые и черные, такие же безрадостные, как
и земля. Все вокруг мрачное и чужое: и необычные развалины, и скалистые, по
росшие вереском пустоши. Все однообразно серое.
И тут дождь пошел всерьез, как будто лорд Харкнесс устроил это специальн
о для нее. Сильный ветер хлестал карету так, что она сотрясалась и раскачи
валась, двигаясь по изрезанной колеями дороге. Верити сидела, забившись
в угол, пока их качало из стороны в сторону, а шум ветра смешивался с визго
м колес кареты и превращался в пронзительный, жуткий вой.
Верити крепко держалась за кожаный ремень. Ей следовало отвернуться, не
смотреть на печальный, негостеприимный пейзаж, но тогда у нее возникло б
ы искушение переключить внимание на сидящего рядом с ней незнакомца. Она
не могла не заметить его замкнутость и мрачность, и ее еще больше начинал
бить озноб всякий раз, когда из-за тряски кареты ее бедро соприкасалось с
бедром лорда Харкнесса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100