Ариэль знала все о его отношениях с Лэрой и прекрасно представляла себе,
что теперь должна чувствовать Лэра при ее характере.
- Я никогда не любил ее, Ариэль, - объяснял он.
- Это было ошибкой. И хуже всего то, что я уже тогда знал это, я
считал наши отношения ошибкой и все же продолжал с ней спать. Я был
слабохарактерным, думаю, поэтому. Я не мог устоять. Но это не оправдание
для меня.
- Это было, - отвечала Ариэль.
- Что толку в угрызениях совести. Ты не в силах изменить прошлое. Ты
можешь лишь примириться с ним. Но я уверена, что Лэра не может. И никогда
не сможет. Берегись ее, Эдан. Она ненавидит тебя. Это видно по ее
взглядам.
- Она сердита и оскорблена. Я причинил ей боль. Может, со временем
она сможет с этим справиться.
- Она сердита на тебя, но оскорбить ты мог ее лишь при условии ее
любви к тебе, - возразила Ариэль. - Когда ты разорвал вашу связь, ты
уязвил ее гордость. Для ее типа людей это хуже всего. Ты словно в зеркале
показал ей ее истинную сущность. Она никогда не простит тебе этого.
Никогда. Но если она попытается причинить тебе вред, я убью ее. Клянусь, я
убью ее.
- Не говори так, - попросил Эдан.
- Теперь она замужем и у нее своя жизнь, а у нас своя.
- Не будь таким самоуверенным.
- Дервин не то, что его отец, - сказал Эдан.
- Не сомневаюсь, что она вертит им, как хочет, но на преступление он
ради нее не пойдет. Он не такой честолюбивый, как Эрвин.
- Не забывай о способности жены влиять на мужа, - напомнила она.
- Ах, вот что ты со мной сделала? - улыбнулся Эдан.
- А как ты сам считаешь?
Он с минуту размышлял.
- Да, пожалуй, ты изменила меня к лучшему.
- Я рада, что ты так считаешь, - отвечала Ариэль.
- Но не забудь, что ты гораздо сильнее Дервина. А Лэра изменит его в
худшую сторону.

* * *
На второй день пути в Сихарроу, между Дальтоном и Ануиром, они
проезжали через поле, на котором Эрвин встретил свою смерть. Вдали
виднелись Горы Морского Тумана, где армия Ануира сражалась с людоедами в
тот несчастливый раз, когда они пытались попасть в Боруин через Мир Теней.
К югу от горных цепей находились укрепления Эрвина для защиты границ
Бросенгэ. А чуть восточнее находились гарнизоны Ануира, которые пытались
преградить путь армии Эрвина перед финальным решающим сражением.
Обычно известные сражения получают названия по имени мест, где они
происходили. В этом случае все было не так. По традиции место битвы должно
было дать ей название - Битва при Горах Морского Тумана. Но Микаэл решил
по другому. Эта некогда цветущая обширная равнина, теперь превратившаяся в
голую вытоптанную землю, залитую кровью обеих армий. Дожди последнего лета
размыли ее, затем она была покрыта снегом, милосердно прикрывшим следы
жестокого сражения. Возможно, следующей весной появится новая трава, и
постепенно шрамы на лице земли загладятся, уврачеванные рукой
матери-природы. Но и тогда это место будет носить имя, которое дал ему
Микаэл в память о том, что много людей полегло здесь из-за неумеренного
честолюбия одного-единственного человека. Это место навсегда останется
Полем Печали.
Когда они проезжали мимо, следы жестокой битвы все еще были хорошо
видны. То тут, то там возвышались холмики солдатских могил, и когда
императорская свита приблизилась к Полю Печали, скорбное молчание было
естественной реакцией. Некоторые холмики были украшены цветами,
оставленными родичами тех, кто пал в этой битве.
Родственники солдат, приезжая на могилы, старались отметить их
деревянными табличками, на которых указывалось имя и родной город. Тем не
менее, не смотря на все старания, многие тела остались неопознанными, и
часто бывало, что семье погибшего было известно лишь то, что его тело
лежит где-то в этой земле. Для них Микаэл распорядился установить
громадную каменную стелу, в надписи на которой говорилось о том, что
произошло на этом Поле Печали. И сюда приносили больше всего траурных
венков, особенно те, кто хотел сказать последнее прости своим родным, но
не мог узнать, где их похоронили.
Эстетика войны, думал Эдан. Они покрыли себя славой, но слава
преходяща, и вечна и неизменна лишь смерть.
Все молчали, проезжая мимо этого памятника. И после еще долгое время
никто не осмеливался нарушить молчание.
Этой ночью они сделали привал неподалеку от разрушенных укреплений на
границе между Бросенгэ и Аванилом. Когда палатки были установлены, и все
сели ужинать, Эдан пошел на поиски Микаэла. Император стоял на разрушенной
стене неподалеку от лагеря. Его охрана застыла на почтительном расстоянии
от него, давая императору возможность предаться своим размышлениям.
Когда Эдан приблизился, Микаэл рассеянно оглядывал равнину Бросенгэ.
Солнце садилось, и лишь на западе осталась узкая золотая полоска заката.
Заслышав шаги Эдана, Микаэл обернулся. У него был озабоченный вид.
- Что-то случилось, Государь? - почтительно спросил Эдан.
- Нет, я просто думал, - отвечал Микаэл.
- Я вспомнил другие такие же поездки в Сихарроу. Особенно одну.
- Последнее лето перед войной, - уточнил Эдан.
Микаэл кивнул. Затем неожиданно улыбнулся.
- Помню, как-то раз я сказал, что когда стану императором, то отменю
все эти скучные титулованные обращения вроде всяких ваших и наших
светлостей. Меня всегда раздражало, что никто не называет меня по имени.
Эдан улыбнулся.
- Да, я помню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137